Шпион - [27]

Филиппа подняла голову и бросила на Джеймса торжествующий взгляд.

Тот лишь фыркнул.

– А что такое зебра? – снова обратился Джеймс к Робби.

– Тоже не знаю.

Филиппа и Джеймс трудились почти всю ночь и все утро. Девушка была в полном изнеможении и очень хотела есть. Джеймс без конца спорил с ней, Филиппа с неожиданным для самой себя рвением отстаивала свою позицию.

И все же эта работа доставила ей огромное удовольствие. Они подготовили двадцать пять страниц, на каждой была написана буква английского алфавита, проиллюстрированная простыми и понятными рисунками, сделанными Джеймсом. Осталась последняя буква – «Z».

– Зип, зап, зуп, – бормотала Филиппа, глаза слипались. Филиппа зевнула, прикрывшись листком бумаги. Джеймс рассмеялся.

– Кто бы мог подумать, что «Z» окажется труднее, чем «X».

– Да, тебе в голову пришла блестящая идея. Я бы никогда не додумался для обозначения буквы «X» предложить слово «Rex»,[3] которое имеется на каждой монете королевства.

Джеймс отвесил ей шутливый поклон.

– Спасибо, добрый человек.

Она подперла подбородок кулаком и улыбнулась.

Джеймс весело подмигнул ей в ответ. У него чудесная улыбка, подумала Филиппа. Открытая, добрая и озорная.

Джеймс посмотрел на изнуренного молодого человека, сидевшего за его письменным столом, и покачал головой. Порой казалось, что Филипп витает в облаках. Правда, сегодня они припозднились, и парень засыпает на ходу.

Он щелкнул пальцами перед глазами Филиппа.

– Вам необходимо отдохнуть, юноша. Кажется, ты сейчас заснешь.

Филипп моргнул и выпрямился.

– Нет, мне хотелось бы закончить. Осталась всего одна буква.

– «Zap»[4] для «Z», – пробормотал позади них Робби. – Я однажды видел, как в колокольню Сент-Мэри-ле-Боу попала молния. Бах! – Он сбил солдатика быстрым щелчком. – Бах! Бах!

Джеймс прищурился.

– Думаю, наполеоновские войска будут разбиты наголову.

Филиппа снова улыбнулась, потянулась к последней странице и быстро написала:

– «Zap»! А почему бы и нет? Это наша книга. Можем взять любое слово!

Склонившись над листом бумаги, Джеймс рядом со словом, которое написал Филипп, быстро набросал черную тучу, прорезанную зигзагообразной линией – удар молнии. Оба, склонив головы, любовались результатом своего труда.

– Да, именно наша книга. – Джеймс протянул руку, собираясь потрепать Филиппа по волосам, но, к его удивлению, юноша отпрянул, покраснел и с виноватым видом пожал плечами.

– Извините, – пробормотал он.

Странно. Впрочем, общеизвестно, что молодым людям свойственно воспринимать дружеское участие как снисходительность. Это ранит их самолюбие. Не стоит обращаться с Филиппом как с Робби.

Он должен обращаться с ним как с Коллизом или Стаббсом. То есть как с равным. Ведь он действительно уважает Филиппа.

Джеймс в задумчивости поджал губы. А ведь именно такой парень и нужен клубу. Молодой, образованный, не имеющий родственных связей. Такого вполне можно обучить всему необходимому. Если бы только удалось избавить Филиппа от его девчоночьей чувствительности.

– А теперь отправляйтесь на кухню, – распорядился Джеймс. – Скажите повару, пусть подаст завтрак пораньше. Я позавтракаю в кабинете. Пора и своей работой заняться. – Он улыбнулся Филиппе, чтобы смягчить резкость своих слов.

Робби радостно вскочил и, схватив гувернера за руку, потащил к двери. Но Филиппа, на секунду замешкавшись, обратилась к Джеймсу, который с сосредоточенным видом сидел за столом:

– Спасибо, сэр. Я думаю, это действительно поможет Робби.

– К вашим услугам, сэр Флип, – усмехнулся Джеймс. Но Филипп не шутил, его зеленые глаза смотрели на Джеймса очень серьезно. Каннингтону даже показалось, что в этом взгляде кроются сильные, хотя и не совсем понятные ему чувства.

– Для меня это было очень важно, сэр. – С этими словами Филиппа повернулась и вышла, горделиво распрямив плечи.

Джеймс покачал головой.

– Странный ты тип, мистер Филипп Уолтерс, – пробормотал он. – Кто же ты на самом деле, хотелось бы знать.

Позднее, уже входя в клуб, Джеймс сосредоточенно рассматривал имеющиеся варианты. В настоящее время среди «лжецов» осталось всего двое из тех, кто в свое время работал с Рупертом Этуотером. Один из них, сэр Саймон, бывший мастер шпионов, стал родственником Джеймса.

Но несмотря на то что Джеймсу очень нравился бывший шеф и нынешний член семейства Каннингтонов, он предпочел пока не советоваться с Саймоном по этому вопросу, поскольку Саймона и Далтона связывали довольно тесные отношения, а Джеймсу хотелось, чтобы Далтон оставался в неведении относительно его не совсем официальной миссии.

Другое дело – Курт. Курт несловоохотлив и не проронит ни словечка, если только Далтон не станет его расспрашивать.

Как обычно, Курт царил в своих пышущих жаром владениях. На огромной плите булькало варево в горшках, пахло выпечкой. Кухня выглядела бы домашней, если бы в ней не орудовал один из самых опасных людей в цивилизованном мире.

Некоторое время Джеймс с удовольствием наблюдал, как гигант-убийца расправляется с освежеванной бараньей тушей. Курт артистически владел ножом, и не важно, на какую цель было направлено острое как бритва орудие, главное, что после подобной расправы Курт, как правило, пребывал в благодушном настроении.