Шпион № 1 - [10]

Это вы, Маккоун, на заседаниях правительства Эйзенхауэра решительно выступали за возобновление ядерных испытаний в 1959 году. И хотя в то время президент не согласился с вашей точкой зрения, вы все же приказали подготовить испытательные полигоны Комиссии по атомной энергии к новым экспериментам.

Это вы на заседании Совета по международным отношениям в марте 1960 года заявили, что на данном этапе невозможно запретить ядерные испытания, так как Запад-де «не может принять на веру обещание русских не проводить подземных ядерных взрывов».

Это вы через несколько дней на совещании в государственном департаменте с пеной у рта доказывали необходимость новых испытаний, чтобы как можно быстрее снабдить американскую армию усовершенствованным атомным оружием.

Это вы в интервью корреспонденту журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» вновь высказались за немедленное возобновление подземных ядерных испытаний…

— Откуда вы все это знаете, откуда? — тяжело дыша, выдавил Маккоун.

— Это известно не только мне. Люди давно следят за вашими черными делами, Джон Маккоун. Берегитесь гнева народа. Он испепелит вас, как взрыв самой мощной из ваших водородных бомб. Но я знаю еще больше, Джон Маккоун. Я знаю, что, уйдя с поста председателя Комиссии по атомной энергии, вы продолжали через своих дружков в правительстве и Пентагоне добиваться проведения новых взрывов. И то, что 2 марта 1962 года правительство объявило о возобновлении ядерных испытаний, — дело и ваших рук. Газеты прямо назвали это «триумфом Джона Маккоуна в ожесточенной борьбе за кулисами». Да, вы добились этого вопреки рекомендациям главного советника президента по вопросам науки Визнера и мнению Эдлая Стивенсона, которые считали, что с научной и пропагандистской точек зрения атомные взрывы невыгодны Америке.

Это вы, Джон Маккоун, были закулисным организатором испытаний ядерного оружия на большой высоте в районе острова Джонстон именно в тот день — это было 8 июля, — когда делегаты Всемирного конгресса за всеобщее разоружение и мир начали свою работу в Кремле. Честные люди справедливо расценили операцию «Доминик» — так ваши друзья в Пентагоне зашифровали серию испытаний ядерных устройств в Тихом океане — как крупную термоядерную провокацию.

— Но постойте, — пискнул шпионский босс, чувствуя, как все сильнее сжимается его сердце, — дайте мне, наконец, сказать.

— Не пытайтесь оправдываться, Джон* Маккоун! — гневно крикнула женщина. — Вы не посчитались с предупреждениями выдающихся ученых многих стран, в том числе и американских ученых, поднявших голос протеста против экспериментов, опасность которых для жизни и здоровья людей бесспорна. Даже в официальном сообщении Комиссии по атомной энергии признавалось, что новый пояс радиации, возникший в результате высотных взрывов, более интенсивен, чем предполагалось, и, «возможно, сохранится на много лет».

— Поймите, — начал прерывающимся голосом Маккоун, — мы должны… регулярно проводить испытания. Иначе Америка отстанет… окажется беззащитной…

Женщина так взглянула на шефа ЦРУ, что слова застряли у него в горле.

— Вы не в ладах с элементарной логикой, Джон Маккоун, — произнесла она язвительно, — Вы и ваши партнеры по атомному бизнесу утверждаете, что у вас вдвое больше ядерных бомб, боеголовок и ядерного оружия, чем у русских. Спрашивается, чего же вы боитесь? Но предположим, что вы не знаете точно, сколько атомных и водородных бомб у России. Видимо, это так и есть. Но имеются факты: количество взрывов ядерных устройств. И вы произвели их гораздо больше, чем Россия. Я спрашиваю: зачем вам понадобились новые испытания? Почему вы не остановились, когда осенью 1961 года русские закончили испытания ядерного оружия?

Маккоун хотел сказать, что женщина слишком все упрощает, что не ей рассуждать о высших интересах Америки и судить его, миллионера, политического деятеля, администратора, занимающего влиятельный государственный пост. Но он вдруг с ужасом убедился, что у него пропал голос. Губы энергично шевелились, язык исправно работал, но он не мог произнести ни слова. «Как же я объясню ей, — подумал Маккоун, — ведь эта безумная сделает со мной все что угодно, а я даже не смогу позвать на помощь». Он хотел подняться, бежать, но ноги не повиновались ему.

«Я погиб», — пронеслось в его голове.

— Сидите спокойно, Джон Маккоун, — произнесла женщина. — Вам не убежать от меня. Вы преступник уже потому, что побудили президента забыть о своем главном предвыборном обещании. Во всяком случае, главном для нас, простых людей Америки и всего мира.

Женщина протянула руку с белым листком бумаги.

«Предвыборная листовка Джона Кеннеди», — успел прочитать Маккоун заголовок, напечатанный крупными буквами.

— Слушайте же, — продолжала Марта Бордоли, — что обещал президент: «Я буду прилагать все силы, чтобы добиваться разоружения в мировом масштабе и конца ядерных испытаний…» — Голос ее приобрел торжественный оттенок. — Слышите, Маккоун: «…конца ядерных испытаний, добиваться мира, где царят мир и свобода, а не гонка ракетного оружия и железные занавесы». И за то, что эти обещания не выполнены, вина лежит и на вас, Джон Маккоун, и на ваших дружках.