Шпаги и шестеренки - [18]

– Понятно, – протянул я. – Скажи, а Жальеры не могут иметь отношение ко всему этому?

Капитан невесело улыбнулся.

– О семейной вражде я наслышан, – сказал он. – Жальеры… От всего рода осталась одна Шарлотта. Каким образом, по-твоему, она может быть причастна? Бедная девочка живет одна. По слухам, она в крайне стесненных обстоятельствах после смерти отца. Ты бы посмотрел на того господинчика, который к ней сватается.

– Что за господинчик?

– Некий Лапорт из Кале, тот еще тип, охотник за графским титулом. Денежный мешок с разбойничьей рожей, нажил состояние на подпольных тотализаторах. Его много раз хотели закрыть, только не вышло – изворотливый, как змея. Не дает Шарлотте проходу – ездит в Жальер едва ли не каждый день в сопровождении пары молодчиков, по которым давно истосковалась гильотина.

Следующие несколько недель я немало размышлял над тем, что услышал от капитана. Ни к чему размышления мои не привели. Таинственных убийц я не боялся, к тому же, у меня был Бруно, с которым никакие убийцы не страшны. Но размеренная унылая жизнь и сытое безделье явно были не по мне. Я тяготился нежданно свалившимся на меня достатком. Я не находил себе места в мрачных старинных залах и спальнях, и даже электричество и механизмусы герра Фогельзанга, к которым я притерпелся, а потом и привык, не сильно скрашивали однообразную каждодневную скуку.

Продать все, не раз думал я. Уехать в Индию, может быть, в Персию. Или обратно в Южную Африку, на родину названного брата. Жить там простой, не обремененной условностями жизнью. Путешествовать, охотиться. Возможно, воевать.

Я не мог решиться на это. И потому, что не мог бросить на милость нового землевладельца семейство папаши Жоффре и шесть дюжин других крестьянских семей. А в основном потому, что в получасе пешей ходьбы стоял на невысоком холме замок Жальер, в котором жила Шарлотта. Она снилась мне по ночам и грезилась наяву. Стройная, зеленоглазая, с распущенными золотыми волосами.

Шарлотта де Жальер… Гордая, как и подобает девушке графского рода. Ненавидящая меня, как и подобает женщине рода Жальер. Велевшая не попадаться на ее пути, если не хочу нарваться на пулю.

Я потерял аппетит и сон. Стал натыкаться на стены и однажды едва не свалился с лестницы, промахнувшись ногой мимо верхней ступени. Трое суток подряд я пропьянствовал в Орво с крестьянами, но алкоголь перестал меня брать и забвения не дарил. Я мучился желанием хотя бы увидеть Шарлотту, хотя бы просто посмотреть на нее, это превратилось для меня в навязчивую идею.

– Бруно! – крикнул я, когда терпеть стало больше невмоготу. – Вели седлать коней. Мы отправляемся с визитом.

– Хорошо, Барт. Куда отправляемся?

– Туда, где нас, возможно, застрелят.

– Хорошо, Барт.

К подножию холма, на котором стоял Жальер, притулился новый, с иголочки, паромобиль. Два дюжих молодчика при виде нас вылезли из салона наружу и замерли, облокотившись на капот.

Я соскочил с коня, бросил поводья Бруно, взлетел по извилистой тропе и заколотил кулаком в ворота.

– Что вам угодно, сударь? – отозвался мужской голос по другую их сторону.

– Мне угодно видеть графиню де Жальер. Прямо сейчас.

– У графини гость, сударь.

– Мне наплевать. Передайте ей…

Договорить я не успел. Створки ворот приоткрылись, и в образовавшемся зазоре я увидел шагающего ко мне по садовой дорожке усатого брюнета в котелке и черном сюртуке с белой розой в петлице. Брюнет помахивал тростью, наверняка скрывающей клинок. Он остановился в пяти шагах, глядя на меня надменно, с прищуром, будто оценивая, чего я стою.

– Ты кто таков? – спросил он, так, видимо, и не составив мнения.

В этот момент из дверей замка выбежала Шарлотта и застыла, прикрыв рукой рот и глядя на нас.

– Я спросил, кто ты таков.

– Не твое дело, ублюдок, – машинально ответил я, не в силах оторвать от Шарлотты завороженного взгляда.

– Что ты сказал, щенок?

Я тряхнул головой и пришел в себя.

– Сказал, что кто я такой, не твое дело, пес, – моя ладонь метнулась к эфесу шпаги.

– Не здесь! – резко бросил он. – Спустимся вниз, сопляк.

Я развернулся и, стиснув зубы, широко зашагал по тропе. Я не видел, как Лапорт за моей спиной подал знак. Я успел лишь заметить вскинутый навстречу мне ствол, а в следующий миг началась стычка. Бруно, изогнувшись в седле, выстрелил, револьвер вылетел у целящегося в меня молодчика из ладони. Второй отскочил в сторону и пал на одно колено, в каждой руке у него было по стволу, он выпалил из обоих разом, но мгновением раньше Бруно поднял жеребца на дыбы. Конь, грудью приняв предназначенные седоку пули, завалился на круп. Бруно соскочил, перекатился в падении и оказался в двух шагах от стрелка. Страшный прямой в лицо швырнул того на землю, и Бруно бросился на второго. В этот момент я уловил движение за спиной, развернулся, выдернул шпагу и чудом успел отразить летящее в лицо острие. Шатнулся в сторону и рубанул наотмашь.

Удар пришелся Лапорту по плечу. Трость выпала у него из руки, хлестанувшая из раны кровь перекрасила белую розу в петлице в алую. Лапорт тяжело осел на тропу, глядя на меня снизу вверх, надменности в его взгляде больше не было.