Шоу для кандидата в императоры - [6]

— Нету сдачи.

Ну и ладно. — Махнул я рукой.

— Нет, не ладно, — не согласилась баба Яга. — Я на службе и чаевые не беру.

Я пожал плечами.

— Что ж теперь делать?

— Мож, ищо каку услугу надо?

— А что вы можете? — спросила успевшая немного осмелеть Алина.

— А че хошь! — заявила старуха. — Погадать могу. Истинну правду скажу.

— усомнился я. — Неужели?

— Вот те хрест!

Я задумался.

— Слушайте, а можете вы мне сказать, чем, например, сейчас занята моя жена?

Старуха прыснула:

— Я те, значь, скажи, а ты — на развод.

— С чего это — на развод?

— А с таво. Изменяить она табе.

— Но-но! Полегче на поворотах, — оскорбился я. — Такие вещи доказывать надо. А то за решетку загреметь недолго. За клевету.

— Эхе-хе, — проговорила старуха и снова ушла в избу. Вернулась она с большим: зеркалом в деревянной резной раме, почерневшей от времени. — На, смотри.

Я неуверенно взял зеркало и посмотрелся в тусклое стекло. Зеркало как зеркало. Только старое. Я хотел было спросить, что это все значит, но вдруг мое изображение в зеркале исчезло, а вместо него возникло совсем другое. Я присмотрелся и вскрикнул: там моя жена обнималась в постели с незнакомым мне мужчиной.

— Но как же так? — только и смог проговорить я.

— А вот так! — хихикнула старуха и отобрала зеркало.

— Волшебное? — спросила Алина. Она заворожено смотрела на старуху.

— Оно и есть, — самодовольно подтвердила бабка. — А то как же?

— Но как же так? — повторил я потерянно. Увиденное не укладывалось в голове. Моя жена!.. Моя

Раиса!.. И вдруг…

— Аль не веришь? — спросила старуха.

— Не верю, — хмуро буркнул я.

— Бумага и перо есть? Значь так, пиши. Я достал блокнот и ручку.

Коновалов. Владимир Федорович, старшой економст обуточной фабрики вашего городу. Улица Заводская, квартира 18.

Я записал.

— Это она с ним? — уточнила Алина.

— С им, — подтвердила баба Яга. — Тама их, голубков и застукаешь, — добавила она, подмигнув мне. — Встречаютьси по середам и пятницам опосля трех по полудни.

Я устало сел на обочину.

Старуха зевнула.

Алина спросила:

— А предсказывать будущее вы умеете?

— Я, милая, че хошь умею, да ня буду.

— Но почему?

— Спать хочу, — заявила баба Яга и закрыла дверь. Изба скрипнула и. как танк, с треском ломая сучья, полезла в заросли.

— Эй, клюшка, — не хиппуй! — крикнул я зло вдогонку. — Где тридцать первый километр?

Баба Яга высунулась в дверь и прошамкала:

— Хиляй на восток.

Она показала язык, хихикнула и хлопнула дверью.

У. карга! — прорычал я. Алина присела рядом и погладила меня по голове.

— Ну, не злись, Володя. Может, баба Яга выдумала все про твою жену.

— А зеркало?

— Обычный обман зрения. Гипноз.

Я вздохнул как можно тяжелее и жалостливее.

— Не врет она. Я и сам замечал, что по средам и пятницам жене на работу не дозвонишся после трех. И оговориться она не могла, любовник — мой тезка. Вообще-то мы с ней давно собирались развестись — характерами не сошлись. Но чтобы такое…

Я снова вздохнул и замолчал. Алина опечалилась.

— Ну хочешь, я за тебя замуж пойду? — предложила она. — Или любовницей стану? Назло твоей жене.

Я ошеломленно уставился на нее.

— Не нравлюсь? — спросила Алина чуть обиженно.

— Нет, что ты, что ты! Очень нравишься, — пробормотал я соображая: шутит девушка или нет? Мое второе «я» тоже пребывало в полной растерянности. Такого поворота дел оно не ожидало.

«Что скажете, Владимир Иванович? — спросил я ехидно свое второе „я“. — Брать Алину в жены или нет?»

«Сначала с Раисой разведись», — огрызнулось второе я и полезло в подсознание, как в конуру.

«А любовницей?!» — крикнул я ему вслед, жалея, что у второго «я» нет собачьего хвоста, за который дезертира можно было бы вытащить из укрытия. Второе «я» не откликалось.

— Вот и договорились, — засмеялась Алина. Она встала и протянула мне руку. — «Хиляем» на восток!

Мы уже отошли метров сто от избушки, когда Баба-Яга высунулась и закричала вслед:

— Эй, голубки! Не запамятуйте приказ Распремудрой. Через час с четвертью велено быть во дворце. А это ж пять верст отсель на юг.

— Иди ты! — сказал я.

Изба закудахтала и скрылась в лесу.

3

Настроение у Александра Нестерчука, а проще — Шурика было отменным. Он возвращался на Верхнее озеро, выполнив почти все свои и Вовчика пожелания. В портативном холодильнике покоился здоровенный кусок говядины, купленный по случаю у частника, покрывалась инеем батарея бутылок лимонада, каменело сливочное масло и стыла коопторговская колбаса. На заднем сиденье «Жигулей» плескалось в двухлитровой банке растительное масло — под карасей, которых на озере оказалась тьма, лежали свежие газеты и журналы, булки не менее свежего хлеба, подпрыгивала авоська с овощами. Не забыл Шурик купить под говядину уксус, перец, лавровый лист и лук — шашлык будет что надо! Скоро у Вовчика день рождения. Шурику хотелось порадовать друга — приготовить что-нибудь особенное.

Уже целую неделю они с Вовчиком Перепелкиным «дичали» на берегу Верхнего озера. Надоела редакционная суета вечная проблема: что поставить в номер, надоели «втыки» от шефа за отсутствие критических материалов и «втыки» и втыки за оные, если они оказывались не по вкусу вышестоящему начальству. Надоели домашние ссоры и выяснение отношений с женами, их вечное недовольство жизнью и мужьями. Надоели многосерийные телевизоры и рев застенных магнитофонов, толкучка в трамваях и автобусах, очереди в магазинах и вечная спешка, вечная нервотрепка. Душам хотелось покоя, тишины. Хотелось просто побездельничать на берегу какой-нибудь тихой речушки или глубокого лесного озерка, порыбачить, подурачиться в картишки, не спеша почитать, похлебать тройной ушицы.