Шоу безликих - [12]

Сильвио берет его на руки и, пока Грета поднимается по лестнице к канату, ласково гладит своего любимца.

— Грета, — говорю я, стараясь придать голосу как можно больше уверенности и твердости. — У тебя получится. Помни, неподвижная точка. Пальцы ног сжаты.

Она поднимается по лестнице и смотрит на меня сверху вниз. Ее глаза наполняются слезами, нижняя губа подрагивает. Я подбадриваю малышку и показываю ей большие пальцы.

Такое ощущение, что мое сердце сейчас выпрыгнет из груди. Если она упадет, то никогда не будет прежней. Она может умереть сразу, или просто переломает себе несколько костей. Так или иначе на ее жизни в цирке можно будет ставить крест. Кому она нужна с переломанными конечностями?

Она на цыпочках идет по канату, затем останавливается, вытянув руки в стороны.

— Продолжай, девочка! — кричит Сильвио. Боджо у него на руках закрывает глаза. Даже он не может смотреть на это.

Грета стоит неподвижно. Сильвио рядом со мной нетерпеливо ругается.

Секунда идет за секундой.

Наконец, она отталкивается и взмывает ввысь как ракета. Затем падает. Один, два, три, четыре… пять идеальных сальто. После этого Грета приземляется: руки над головой, тело вытянуто, как лук.

Я не в силах сдержать восторг.

— Да! — восклицаю я. — Да! Да! Да! — Я поворачиваюсь к Сильвио. — Я же говорила!

Я совершаю ошибку: с ним нельзя так разговаривать.

— Ты говорила мне? — недоверчиво произносит он. — Кто ты такая, чтобы мне что-то говорить?

Он хватает меня за волосы, откидывает голову назад и наклоняется ко мне так близко, что мои глаза смотрят на него в упор.

— Она смотрится так же хорошо, как и ты, — улыбается он. — Что делает тебя менее… ценной.

Я знаю, на что он намекает. Однако это неправда. После происшествия с Аминой он мечтает получить парный номер. Нам с Гретой ничто не будет угрожать. Хотя бы какое-то время.

Грета спускается по лестнице вниз и нерешительно останавливается рядом со мной. Она тихонько, еле слышно поскуливает, как щенок. Глаза у нее широко открыты, лицо белое как мел.

— Хм, — произносит Сильвио. — Страх тебе к лицу. Я должен это запомнить.

Горящие угли ненависти к этому человеку никогда не тухнут, тускло тлея в яме моего желудка, но теперь они вспыхнули: лесной пожар, бушующий ад…

— Она сделала то, что ты просил! — кричу я, но он только откидывает голову и смеется, а затем отводит руку в сторону и изо всей силы бьет меня прямо в живот.

— Я предупреждал тебя — не надо бросать мне вызов!

Он наносит мне второй удар, и я падаю на пол. Видя это, он принимается пинать меня, а я лишь беспомощно сжимаюсь в комок у его ног. Я слышу, как Боджо и Грета хныкают. Я не плачу и не прошу пощады. Я не пророню ни звука. Я никогда не доставлю ему этого удовольствия.

По всей видимости, меня спасают душевные страдания обезьянки, потому что Сильвио внезапно останавливается.

— Все в порядке, — нежно воркует он. — Все в порядке, дружочек. — Он берет Боджо на руки и покрывает его поцелуями, после чего резко разворачивается на каблуках и направляется к выходу.

Обернувшись у двери, Сильвио встречается со мной взглядом. Прежде чем выйти за порог, он снова удовлетворенно улыбается. Инспектор манежа доволен собой. Я думаю о том, сколько зла этот изверг совершил, вспоминаю всех, кого он уничтожил, убил, замучил до смерти, и молча даю себе обещание: однажды, пока не знаю как, но я заставлю его заплатить за это.

Бен

В школе все только и говорят, что о цирке. Многие ребята хотят непременно там побывать за две следующие недели.

— Надеюсь, сегодня вечером туда никто не идет? — громко спрашивает Фрэнсис. — Сегодня премьера только для особо важных персон, вроде нас.

Его слова вызывают у меня раздражение. Мне следовало бы знать, что он не удержится от хвастовства, хотя родители предупредили нас никому ничего не говорить.

Чем выше карабкалась мама по карьерной лестница, тем счастливее становился Фрэнсис. Один Бог знает, как он будет вести себя, если мама выиграет битву за партийное руководство.

К тому времени, как я оказываюсь на футбольном поле во время перерыва на ланч, слухи уже разнеслись по всей школе, и мальчишки толпой бегут ко мне.

— Надо же! Тебе так повезло!

— Сможешь взять для меня несколько автографов? У того африканского воина, который на всех плакатах, и девушки-канатоходки, Кошки. Я видел ее по телевизору, она классная!

— Почему ты ничего не сказал?

— Мне не нужно ничего говорить, с таким-то братом, как Фрэнсис, — иронично отвечаю я.

Когда я был младше, мать возглавляла министерство образования, и ей приносили билеты на финалы розыгрыша кубков и премьеры фильмов. Я любил посещать все эти чудесные места, где нас чествовали, словно членов королевской семьи. Мы с братом хвастались этим в школе, но сейчас мне это уже неинтересно. Во всяком случае, мы больше никуда не ходим, по крайней мере, после попытки моего похищения. А потом мать заняла в правительстве новый пост, и все резко изменилось.

Я бросил быстрый взгляд на моего телохранителя Стэнли, бдительно застывшего в двух шагах от меня. Это так похоже на тюремную охрану! Стэнли обязан был услышать все, что происходит, хотя лицо его по-прежнему остается бесстрастным. Интересно, сообщит ли он матери о том, что Фрэнсис разболтал всем, куда мы пойдем сегодня вечером.