Шотландская наследница - [41]

— Посплю, — пообещала Сара Энн и погладила пони. — Веди себя хорошо.

Пепперминт игриво ткнулся мордой в плечо Сары Энн.

— Мне кажется, что он полюбил меня, — со счастливым смехом сказала она.

— Мне тоже так кажется, — заметила Барбара, перехватив слова, которые уже готовы были сорваться у Бена с языка.

«Может быть, я был несправедлив к ней? — подумал Бен. — Решил, что раз она красивая женщина, то значит — пустышка, а раз пустышка, то значит — предательница».

— Спасибо вам, — сказал Бен и принялся расседлывать пони. Затем провел Пепперминта в конюшню и поставил в стойло, на которое указал ему кивком головы молчаливый тренер, которого Бен никогда прежде не видел. Убедившись, что у пони есть сено и вода, Бен присоединился к поджидавшим его Саре Энн и Барбаре и вместе с ними пошел к дому.

Сказать, что Барбара шла легко и плавно — значит ничего не сказать. Она плыла, она летела над землей.

Возле самого дома она замедлила свой полет и слегка придержала Бена, взяв его за руку.

— Сильно скучаете по дому? — спросила она.

— Пожалуй, нет.

Сказать по правде, в последние семь лет у него вообще не было дома. На самом деле, не считать же домом те места, где ему в основном доводилось ночевать — спальный мешок, жесткая скамья в конторе шерифа, иногда — койка в случайной гостинице.

— И семьи у вас нет?

— Только Сара Энн, — ответил он.

— Значит… Значит, вас никто не ждет?

Он покачал головой, пытаясь понять логику ее вопросов.

Барбара немного помедлила и сказала:

— Мистер Алистер говорил, что мать Сары Энн умерла.

— Это так.

На сей раз Бен ответил коротко и резко. Ему совершенно не хотелось заводить разговор о Мери Мэй, особенно сейчас, когда Сара Энн была в двух шагах от них. — А как она умерла? — спросила Барбара, слегка понизив голос.

Бен посмотрел на нее тем взглядом, которым он одаривал не так давно преступников, сделал шаг вперед и взял за руку Сару Энн.

Леди Барбара слегка прибавила шаг, чтобы не отстать, и они все вместе продолжили путь — в полном молчании. И только у самых ступеней она вновь придержала Бена, сказав негромко:

— Я не хотела совать свой нос…

— Но сунули, — бесцеремонно отрезал Бен. Леди Барбара была ошеломлена. Так с нею еще не разговаривал ни один мужчина. Затем неожиданно улыбнулась и сказала:

— И вправду, сунула. И очень сожалею об этом. Вы не передумаете из-за этого ехать в Эдинбург вместе со мной?

Извинилась она виртуозно, ничего не скажешь. Он кивнул.

— Послезавтра? — спросила она. Бен снова кивнул.

— Я обо всем распоряжусь, — сказала Барбара. — Только вот не знаю, сможет ли теперь Сара Энн оторваться от своего пони.

Вот об этом Бен не подумал. До сих пор он безоговорочно исполнял все желания своей маленькой госпожи.

— Вы можете оставить малышку здесь, — продолжила Барбара. — За ней присмотрят… И хорошо позаботятся.

Бен внимательно посмотрел в красивое лицо женщины, стоящей перед ним. Что движет ею? Почему она предлагает оставить здесь Сару Энн? Чуткость? Забота? Или что-то еще? Так. Наследница — Сара Энн, а не он. А значит, если кто-то замыслит преступление, оно будет направлено против нее, а не против Бена.

— Нет, — твердо сказал он, — Сара Энн поедет с нами.

Барбара пожала плечами, и в ее глазах промелькнула тень разочарования.

Они расстались, войдя в большой пустынный холл.

— Встретимся за ужином, — сказала она.

— Еще раз спасибо за сахар и яблоко, — ответил Бен, желая немного загладить свою резкость.

Она немного помолчала, затем улыбнулась и озорно подмигнула Саре Энн.

— Вздремни хорошенько, — сказала она и быстрой походкой направилась в глубину холла.

Леди Барбара Гамильтон умеет быть такой же очаровательной, насколько леди Элизабет умеет быть дерзкой. Бен мысленно сравнивал характеры этих таких не похожих друг на друга женщин, в то время как Сара Энн тискала недовольную таким обращением Аннабел. Уложив их обеих в постель, Бен посидел несколько минут, слушая, как Сара Энн взахлеб рассказывает Аннабел про пони. Затем ее темные ресницы сомкнулись.

Когда Сара Энн уснула, Бен прошел к себе — умыться и хорошенько поразмыслить. Он взял одну из оставшихся сигар, налил немного виски в стакан. Раненая нога болела, и он присел, чтобы поудобнее пристроить ее.

Бен сделал маленький глоток и живо припомнил, как потягивал виски вместе с Мери Мэй, сидя в салуне, где она работала. Ему не хватало ее тепла, ее юмора, ее нежности. Как жаль теперь, что он так долго таил в себе чувства к ней.

За свою жизнь Бен наделал немало ошибок. В детстве он всеми правдами и не правдами пытался понравиться своему отцу, добиться его расположения. Увы, все попытки ни к чему не привели, он так и не добился любви человека, которого обожал. Тогда Бен попробовал найти любовь и понимание в других людях и с головой погрузился в многочисленные романы с молодыми женщинами. Так он совершил еще одну ошибку — и получил еще одно разочарование в жизни.

Война разрушила его юношеские иллюзии и внушила отвращение к юридической практике. Вернувшись домой, Бен обнаружил, что не может больше заниматься делами людей, которые в военные годы сколачивали состояние на чужой беде. Он понял, что отныне не будет защищать тех, кто ловит рыбку в мутной воде. Он стал шерифом и вскоре начал получать странное, жестокое удовлетворение и от своей новой работы, и от своего одиночества. Никто больше не был ему нужен, и это, как ему казалось, — навсегда.