Шотландия - [174]

«Горн», который носит на воротнике и на головном уборе шотландская легкая пехота — подразделение, снискавшее больше боевых почестей, чем любое другое в британской армии, — отличается от подобных нашивок такого рода. На самом деле этот горн представляет собой французский рожок, и стал он наградой за храбрость, проявленную 71-м полком в ходе войны на полуострове.

«Горцы Сифорта» являются единственными из шотландских полков, кто носит на воротнике по две нашивки. Одна из них — буква «F», являющаяся инициалом герцога Олбани и Йорка; а другая — изображение слона, полученное за особые заслуги в сражениях при Ассае. Именно резкие пронзительные звуки волынок Сифорта предупредили защитников Лакнау, что подмога близка.

«Собственные Ее Величества горцы Камерона» стали последним британским полком, который шел в бой со знаменем. Произошло это в 1898 году в битве за Атрабу, когда камеронцы атаковали заребу (лагерь) махдистов. Флаг Соединенного Королевства нес штабной сержант по фамилии Уайт. Когда он упал, раненный в колено, другой сержант подхватил знамя и ринулся вперед.

Шотландские войска отличились и в ходе Крымской войны. В качестве «тонкой красной линии», остановившей натиск русской кавалерии под Балаклавой, выступал 93-й шотландский полк, «Горцы Аргайла и Сазерленда». И в 1852 году, когда тонуло беркенхедское транспортное судно, нашлись мужчины, которые отправили женщин и детей на спасательных шлюпках, а сами остались стоять по стойке «смирно» на палубе гибнущего корабля. Этими мужчинами были все те же «Горцы Аргайла и Сазерленда», а также шотландская легкая пехота.

Вот лишь некоторые из воспоминаний, которые разбудила во мне прогулка по залам Военно-морского музея Шотландии. В этом сугубо шотландском музее начинаешь осознавать, как нигде в другом месте, сколь значительную роль играла Шотландия в военной истории Британских островов.

А всего в нескольких ярдах отсюда стоит Шотландский мавзолей, который с неповторимой убедительностью, простотой и красотой демонстрирует вклад Шотландии в величайшую из всех войн.

2

Покинув Военно-морской музей, я направился в Национальную галерею Шотландии — один из самых великолепных и изысканных британских музеев. Моей целью было полюбоваться на портрет «достопочтенной миссис Грэм».

Она стоит возле георгианской колонны в парадном одеянии тех лет: нарядное платье топорщится на пышной нижней юбке, на тонкой шее таинственно мерцает нитка жемчуга, одно страусиное перо замерло в правой руке, остальные едва заметно колышутся на шляпе, которая, подобно паруснику на гребне волны, венчает прическу. На тонком, породистом лице застыло холодное выражение — строгое, но с намеком на прощение, — словно она уже на протяжении трех минут вынуждена дожидаться не слишком воспитанного джентльмена.

В свое время Гейнсборо попеняли, что главная прелесть портрета заключается в пышных одеяниях Мэри Грэм. Решив опровергнуть это мнение, художник изобразил ту же женщину стоящей в дверном проеме с метлой в руках. И к чести Гейнсборо надо признать, что он оказался прав: в затрапезных одеждах Мэри Грэм выглядит не менее прелестной (можете сами в том убедиться — результат эксперимента хранится в лондонской Национальной галерее).

Я всегда восхищался портретом из эдинбургской галереи. Помню, в детстве миссис Грэм олицетворяла для меня идеал великосветской леди. Прошло немало лет, прежде чем я осознал, что в пору написания картины она была всего-навсего восемнадцатилетней девчонкой, усвоившей манеры герцогини.

Мэри Грэм и Энни Лори — вот две шотландки, чьи имена гарантированы от забвения. Одной за это следует благодарить популярную песню, другой — вот этот портрет. В основу песни «Энни Лори», как я уже упоминал в начале книги, легла история романтической любви. За портретом Гейнсборо тоже стоит история, но куда более печальная.

Мэри была дочерью лорда Каткарта. В 1774 году в возрасте семнадцати лет она вышла замуж за Томаса Грэма из Балгована. Брак получился исключительно удачным. После семнадцати лет совместной жизни эти двое продолжали писать друг другу трогательные письма — словно юные любовники. Однако на восемнадцатом году стряслось несчастье: Мэри заболела и во время оздоровительного круиза по югу Франции скоропостижно скончалась. Муж ее в тот момент находился в Шотландии. Он настолько погрузился в пучину отчаяния, что не имел ни возможности, ни желания заниматься какими-либо делами. Лишь благодаря стараниям друзей гроб с телом миссис Грэм проделал путь через всю Францию, охваченную революционным брожением, и добрался до дома. Хотелось бы сказать «благополучно», но увы! По роковой случайности гроб в дороге взломали, и в Шотландию он прибыл в открытом виде.

Чтобы как-то отвлечься от своего горя, Томас Грэм уехал за границу и в конце концов завербовался в армию. Он был абсолютно уверен, что в сорок четыре года ему уже нечего ждать от жизни. Тем не менее он сделал замечательную военную карьеру, дослужившись в 1809 году до чина генерал-майора. Грэм был одним из немногих, кто присутствовал на похоронах сэра Джона Мура. Он стал правой рукой герцога Веллингтона, исполнял обязанности заместителя командующего британскими войсками в Испании. В битве при Виттории под его началом находилась 40-тысячная армия. На пике военной славы Грэм отказался от испанского герцогства и возвратился в родную Шотландию, где был вознагражден званием пэра и титулом лорда Лайнедоха из Балгована.