Шотландия молодая - [63]

Но к моему резервному плану переходить еще не время.

— Мэри, ты… Ты… Короче говоря, можешь подойти сюда?

— В чем дело? — Девушка обернулась, не выпуская мушкета из рук. Ее взгляд был страшноват.

— Подойди сюда, пожалуйста.

— Зачем? — она сбежала по ступеням. — Что случилось?

— Есть одна проблема. Давай отойдем. — Я увлек ее в темный угол, сцапав за локоть. — Ты жила в клане с детства, так?

— Ну да, и что? — вот сейчас она залепит мне оплеуху, плюнет под ноги и уйдет. А ибо нечего давить людям на мозоль. Но я, как всегда, соображаю медленно.

— Ты сможешь вызвать духа?

— Духа?

— Ну сида, как это на вашем языке. Иначе нам не выбраться.

— Ты что, спятил? Мы христиане…

— Ага, я в курсе. Только не говори, что сидов не существует.

— Я и не говорила. Я бы и остальным это рассказала. Но кто мне поверит?

— Я поверю, — ответил я глухим сиплым голосом. Интересный разговорчик, а! Только что утверждала, что христиане. А теперь уже, значит, сиды — ближайшая родня. Не, ну вот как это?

Нет, стоп, что ж я несу. Наши ж священники тоже, говорят, старались не обижать духов. Богу молись, а местных не гневи. Или как-то так, не поручусь за точность, не сердитесь на меня. Слышал краем уха. Я перешел почти на шепот. — А они, горцы, знают, но не верят, или что?

— Именно, — ответила Мэри тихо. — Не верят. Хотя знают.

— Но ты-то знаешь? И веришь?

— Ну да…

— Поможешь мне? Если мы не прорвемся?

Мэри ответила кивком. И ушла вверх по лестнице. Приклад ее мушкета ритмично стукался о ступени.

Я вернулся к горцам. Мы потушили все немногочисленные источники света, и теперь я боялся, как бы во мраке не отдавить кому ногу. Однако глаза привыкают быстро — через минуту я уже различал, где что.

— Значит так, ребята. Будем прорываться к погребу, он тут рядом,

— Трудновато будет, Алистер, — простонал с пола Шон. — В большом зале полно стрелков. Они перестреляют нас через окна.

— Это правда, — подтвердил Конелл. — И подорвут порох, как только мы выйдем.

— Ну блин, — я ругнулся по-русски. — Так что ж нам делать-то?

— Попробовать можно, — сказал Дугалл. — Начнем перестрелку. В темноте, авось, проскочим. Если только там охраны нет.

— Да есть, наверняка, — ответил Шон. — Они ж не дураки, поняли, куда мы прорывались.

— Зато нас теперь пятнадцать человек. Этих, безумных, можно первыми пустить. Таким везет обычно, — сказал Конелл. — А мы можем выскочить в окна.

— Ага. Но если не повезет и их положат парой выстрелов, тогда что? — Я оглядел всю компанию.

— Так ты ли не сам говорил, Алистер, что "пан или пропал"? — Конелл начинал злиться. — Или взорвем, или погибнем, тут нечего болтать.

— Верно. Это я задумался просто. Надо действовать.

— Ну и прекрасно, — Конелл подергал палаш, пробуя, как он идет из ножен. — Шона оставим здесь, и датчанина тоже. Если что, вернемся. То есть, те, кто останутся живы, они вернутся. А лучше бы — никому не вернуться. Мы пришли сюда делать дело. И все.

Соратники слитным гулом поддержали его и я лишь успел махнуть рукой: — Собираемся! Про окна лучше забыть, они наверняка пристреляны из Большого Холла. Да и прыгать высоковато. Пойдем по стене. Фредерик!

— Сэр? — донеслось из черноты.

— Зарядите все мушкеты. У нас должен быть перевес в огневой силе, иначе нас перебьют, как курей на узком пространстве.

Услышал его подтверждающий возглас. Обернулся.

— Все остальные — берите два или три ружья каждый, времени перезаряжать не будет. — Я подвигал левой рукой, черт, плохо дело, боль жуткая. Ну, значит, положусь на палаш, что ж еще осталось. — Первые четверо-пятеро двигаются по стене к Большому Холлу. Надо найти подвал. Кто окажется во втором ряду — смотрите внимательно вниз, во двор, стреляйте, если там кто покажется. Как только забросим бомбы, надо сразу уходить, тем же путем, что пришли, то есть, на запад, по стене, иначе нас взрывом всех прибьет. Дальше действуем по ситуации.

Вокруг меня тут же собралась толпа, топоча и погромыхивая оружием. Ни единого слова, только резкий запах пота и изветшалых рубашек узников. Хриплое дыхание. Покашливание. Изредка поблескивающие во тьме белки глаз, уставленных на дверь.

Ах, едрена ж! Почему таких людей нет в моем мире? Почему они не рождаются? То есть нет, виноват. Есть такие люди, но их концентрация слишком мала. Везде сидят жирные офисные крысы. Какой и я хотел бы стать. Мда…

Откуда в руках у Дугалла появился лук, я не понял. Видно, он снял его с тела Иана, того самого скалолаза, одного из двоих.

В кромешной темноте он подобрался к окну, шипя сквозь зубы проклятия на гэльском. Конелл поддерживал его короткими восклицаниями. Перебитое плечо Дугаллу мы уложили в лубок, теперь самоотверженный горец использовал руку по полной.

Клянусь, я бы так не смог. Нет, не думайте, что две сотни лет — это сразу создает разницу. Хотя… Глупость сморозил, создает, конечно. Даже одно поколение — огромная разница. Но, пожив около месяца с горцами, я научился терпеть боль, как легкую, типа от удара по щиколотке шипами бутс, что случалось в прошлом мире, так и настоящую.

Они-то знали, что я прошел через английские пытки, но не знали, что к боли я не успел привыкнуть. А я знал. Там была разовая акция, а потом потребовалось поступательное движение.