Шотландия молодая - [50]

— Нет, я имею в виду: здесь ли они или отправлены вместе с армией на Эдинборо, Ваше Превосходительство?

— Они здесь, армия двигается налегке. И не называй меня "Превосходительством". Никто из горцев так не говорит.

— А как?

— Говори просто "Джордж".

— Слушаюсь, сэр. Сэр Джордж, у меня появилась мысль о том, как мы можем взять замок.

— Ну что ж, послушаем. — Мюррей шевельнул бровью, которая была исковеркана шрамом.

— Есть еще один вопрос: где те англичане, которых мы разбили у Перта?

— Там же, где и Камберленд.

— Отлично. Смею предположить, их мундиры все еще при них?

— Кажется, понимаю, куда ты клонишь. Это будет бесчестный поступок.

— Сэр, это не бесчестный поступок, это война! — Я поднялся с бревна в возбуждении. — А честно ли они поступили тогда с Макдональдами в Гленкоу?

— Не буду спорить. Излагай дальше.

Я почесал репу. Перемялся с ноги на ногу.

— Есть ли у вас на примете кто-нибудь, кто может подделать печать и подпись английского короля?

— Ты что имеешь в виду? — Мюррей склонил голову набок.

— Ну… это долго объяснять.

— Не страшно, у нас весь вечер впереди. Давай уже, выкладывай.

На следующее утро вся атольская бригада выстроилась вдоль старой римской дороги. То есть, дорога была не старой, но начало ей положили проклятые империалисты римляне — факт.

С юга по дороге двигалась небольшая процессия всадников в красных мундирах. Передний вез белый флажок, отчаянно треплющийся на шотландском ветру. В стирлингском замке их тоже заметили, зазвучали сигнальные рожки, на стенах сделалось оживленно.

Со стороны шотландского лагеря тоже отделилась процессия, но не торопилась выдвигаться.

Всадники подъехали к воротам и передний, передав флаг одному из спутников, вскинул руку. Через пару минут ворота отворились и из замка выступили англичане, почти целая рота солдат с молодым офицером во главе. Они встретились в ста метрах от ворот.

Всадник, возглавлявший кавалькаду, немного неловко спешился, снял треуголку, уложил в нее перчатки. Поправил парик. Поклонился. Выкрикнул с отчетливым немецким акцентом:

— Майо'г Ма'гкус Кнайсль!

— Полковник Питер Аткинс, — ответил английский офицер, вышедший из крепости. — Что привело вас сюда, майор?

— Послание от Ефо Феличества, ко'голя Гео'га, сэ'г! — отчеканил Кнайсль. Порылся за пазухой, вытянул оттуда свиток. — Нишайше п'гошу меня п'ростить, сэ'г, письмо подпо'гчено. Мы были ф бою с мятешниками по пути сюда и я ут'гатил мою сумку.

— Давайте его сюда. — Аткинс развернул свернутое письмо. По мере прочтения послания его глаза заметно расширились. — Это очень важно! Не согласитесь ли вы и ваши спутники проследовать за мной в замок?

— Никак не могу, сэ'г! Мятешники настояли на том, штопы фст'геча п'гоходила у них на гласах. П'ги их непос'гедстфенном ушастии.

— Но это просто безобразно! — Полковник топнул ногой. — Что они себе позволяют?

— Ф п'готивном слушае, сэ'г, нас сюда не пустили бы фообше, — невозмутимо ответил майор немецкого происхождения.

Аткинс вытянул шею, оглядевшись.

— О каком участии может идти речь, когда я не вижу никого из них? Кроме того сброда вдоль дороги?

— Те'гпение, господин полкофник, они дали сфое слово п'готив моефо. И я сфое слово де'гжу. — Кнайсль гордо выпрямился.

— Нда? Ну подождем.

Ожидание долго не продлилось. Шотландцы появились из-за своих артиллерийских укреплений. Впереди вышагивал лорд Джордж Мюррей, довольно неплохо сохранившийся: многие раны куда-то волшебным образом исчезли. За ним двигался эскорт Макдональдов, все — рослые мощные красавцы. Замыкали процессию подвода с раненым и двое английских пленных под конвоем еще нескольких клансменов. Раненый на телеге был довольно крупного сложения, но выглядел жутковато. Его мундир — изорван в клочья и весь испещрен пятнами засохшей крови, голову окутывали бинты, оставляя свободным лишь рот, один глаз и клок волос.

Все уставились на него, даже Аткинс приоткрыл рот.

Джордж Мюррей, сняв шляпу, поприветствовал англичан легким кивком.

— Итак, лорд, что вы хотите нам предложить?

— Не имею понятия, сэр. Вот этот майор соблаговолил сообщить нам, что состоится обмен пленными — это все, что я знаю.

Присутствующие воззрились на немца. Тот слегка поклонился и ответил:

— Фнофь я долшен поп'госить у фас п'гощения, господин полкофник. Я фск'гыл письмо. Такофы были укасания ма'гшала Вэйда, ф том слушае, если мы будем ф опасности. Поэтому мятешники снают, што именно п'гедлагает Ефо Феличество.

— Будьте вы прокляты! Вы понимаете, на что я иду? Мне приказывают сдать крепость в обмен на жизнь герцога Камберленда?

— Черт дери! — донесся возглас с повозки на безупречном английском. — А вам этого недостаточно? Или моя жизнь для вас ничего не значит? Я и так обгорел в бою, а вы еще торгуетесь!

— Да нет, что вы, сэр… — Аткинс замялся, но быстро взял себя в руки. — Итак, я должен оставить замок в обмен на вашу жизнь. И моим людям гарантируют свободный проход до границы у реки Твид. Хорошо. А эти двое пленных?

— Э, нет, — учтиво наклонил голову Мюррей. — Разве речь шла о них? Как мне кажется, договор касается лишь Его Высочества герцога. Генералы Хаске и Хоули останутся у нас. За них мы рассчитываем получить выкуп. Извините меня за цинизм, но Шотландия не оправилась от ран, нанесенных войной и выкуп, какой бы он ни был, нам не помешает.