Шорские сказки и легенды - [50]
Кестэй остался на берегу круглого озера. Ак-кулун ускакал назад, чтобы попить молока своей матери, набраться силы. На крыльце дома стояла мать Кестэя и плакала. Из двух глаз двумя ручейками лились слезы.
Ак-кулун пососал молоко своей матери, вернулся назад к берегу круглого озера, туда, где остался Кестэй. Тот спросил его:
— Скажи, что ты видел, что нового узнал на нашей земле?
— Какие могут быть новости на нашей земле? Твоя мать как стояла на крыльце, провожая тебя в далёкий путь, так стоит там до сих пор, плачет, слезы ее льются из двух глаз, двумя ручьями текут, — ответил конь.
Кестэй сел на своего Ак-кулуна и поскакал дальше. В пути конь сказал Кестэю:
— Впереди нас ждут тяжёлые испытания. Нам предстоит преодолеть три препятствия.
Они ехали, ехали, долго ехали, доехали до того места, где растёт густой лес на высокой горе, которую птица, имеющая крылья, не сможет перелететь. А ехать только можно через эту высокую гору. Здесь Ак-кулун приказал хозяину:
— Держись за меня покрепче!
После долгого пути перед ними показалась высокая гора, на которой вдоль всего хребта горел огонь…
(Сказание «Кестэй». Рис. Л. Тупиковой.)
Конь с разбега как прыгнул, так и влетел в чащу леса на вершине горы. Выбирались всадник и конь из чащи леса с большим трудом, долго выбирались, наконец, выбрались. Всю одежду изодрали, почти голыми остались.
— Впереди ещё два препятствия предстоит нам преодолеть, — сказал Ак-кулун.
Ехали они, ехали, ещё одна гора возвышается перед ними. А дорога лежит только по этой горе. На ней росли колючие кустарники. Ак-кулун прыгнул с разбега, долетел до середины горы. Дальше они стали подниматься вверх с большим трудом. Поднимались, поднимались, наконец, поднялись до вершины. Когда они выбрались, тогда только увидели, что из их кожи всюду сочится кровь — все тело исцарапано колючими кустарниками.
— Второе препятствие одолели, — молвил Ак-кулун, — а как одолеем третье?
После долгого пути перед ними показалась высокая гора, на которой вдоль всего хребта горел огонь.
— Нам надо перескочить это пламя! — тяжело вздохнул Ак-кулун.
Он разбежался, прыгнул. Всадника и коня охватил огонь, оба стали гореть, но всё-таки успели проскочить, обуглившееся сбросили с себя.
— Теперь, Кестэй, поедем в край Члгаяка, — сказал Ак-кулун. — Мы преодолели все три препятствия.
Снова они ехали, ехали, до края Члгаяка доехали, остановились перед дворцом с золотыми воротами, открыли золотые ворота. К ним навстречу вышел сам Члгаяк. Выйдя, спросил:
— Откуда такой богатырь приехал, наделённый великим умом, чтобы, открыв мои золотые ворота, войти в мой золотой дворец?
Кестэй назвал своё имя и имя своего коня. Члгаяк спросил:
— Какие дела привели тебя в мои края?
— Дела молодого человека. За будущей женой приехал, — ответил Кестэй.
Гостя пригласили во дворец и вывели трёх девиц, держа их за руку…
Члгаяк спросил:
— Какая из трёх красавиц нравится? Какую ты полюбил?
— Средняя из трех красавиц мне понравилась, — ответил Кестэй.
Здесь и соединили две головы. Той устроили, попировали. Отец невесты спросил, обращаясь к Кестэю:
— Как ты увезёшь отсюда свою жену? — И тут же сам посоветовал. — Преврати её в золотое кольцо.
Кестэй превратил красавицу в золотое кольцо, надел на палец и, собравшись, уехал. Вокруг гор не объезжая, как стрела, прямо на свою землю он вернулся. Увидел мать там, где её оставил — на крыльце дома. Она стояла, из глаз двумя ручьями текли слезы. Кестэй подъехал к матери.
— Я, твой сын, привёз жену, — сказал.
Ослепшая от горя мать взглянула на него и ответила:
— Если ты мой сын, то моё молоко из моих двух сосцов коснётся твоих губ.
После этих слов она оставила Кестэя у порога, а сама отошла в почётный угол, вынула свои груди, надавила на сосцы. Молоко струёй брызнуло и коснулось губ Кестэя. Кестэй напился молока матери. Мать признала своего сына.
Он ударил об пол золотое кольцо, красавица-жена предстала перед ним, она понравилась матери. Девушку одели в праздничную одежду, вывели в народ. Она понравилась и народу. Устроили большой той. На нём играли, пели, ели, состязались силачи, были конские скачки. Когда пир кончился, народ разъехался. Кестэй стал трудиться. Трудясь, счастливо зажил со своей женой.
ЗОЛОТАЯ БЕРЁЗА
У подножия Чёрной горной тайги с семьюдесятью перевалами, на берегу чёрного моря с семьюдесятью поворотами разноязыкий народ расселился, разномастный скот пасется. На шести столбах золотой дворец стоит. Верх его тремя бахромами украшен. Золотой дворец, словно весенний лёд сияет, как осенний лёд блестит. Перед золотым дворцом золотая коновязь стоит, вбитая до тридцатого слоя земли. Ни один богатырский конь ее не выдернет.
У коновязи на привязи черногривый, чёрной масти конь стоит. Из двух его ноздрей пар клубится, два его глаза, словно огонь, горят. Как мельница вертится, как веретено крутится.
В золотом дворце богатырь Каан Перген живёт с женой Алтын Арыг. Каан Перген сидит за золотым столом, ест и пьёт. Алтын Арыг кормит мужа и говорит:
— Эзе, Каан Перген, ты основательно забыл моего отца, Сарыг Каана, живущего у подножия жёлтой горной тайги с восьмьюдесятью перевалами, на берегу жёлтого моря, с восьмьюдесятью поворотами, своего тестя, ездящего на коне жёлтой масти, ты позабыл. Он живёт на пути, ведущем к войне, на опасном пути. К тому же давно, наверное, он состарился, силы его иссякли, дух его на исходе.
