Шопоголик и Рождество - [109]

А когда я, надев новое платье, крутилась перед зеркалом, Люк подарил мне еще один – самый лучший! – подарок. Он вышел из ванной чисто выбритый. Я же, взглянув на него, рассеянно подумала: «Что-то в нем изменилось… Чего-то не хватает…» И вдруг меня как обухом по голове стукнуло. Усы исчезли!

– Люк, твои усы! – настороженно вскрикнула я. – Они… Ты что, их…

– Ты же не против, Бекки, правда? – отозвался муж. – Не слишком расстроилась? Знаю, они тебе нравились, но я все же решил, что это не мое.

– Ничего страшного, – великодушно заявила я. – Лишь бы тебе было комфортно, Люк.

– Скажи, неужели они тебе правда нравились? – неожиданно лукаво взглянул мне в глаза он.

– Конечно, – с достоинством возвестила я. – Я ведь так и говорила.

– Да, любовь моя, – со смехом подхватил он. – Именно так ты и говорила.

Понятия не имею, как он догадался, но мне все равно. Главное, у меня снова безусый муж! Вот и славно!

Сейчас только два часа дня, а у меня такое чувство, будто мы уже миллион дел переделали. Послушали, как викарий поет попурри из рождественских гимнов – в середине он сбился, но, к счастью, все заглушили тамбурины. Дети поколотили пиньяту и повизжали от радости, когда на них обрушился конфетный дождь. Мама и Дженис сунули в волосы свечки и спели Шведскую песню – правда, продлилось это всего секунд тридцать, потому что им обеим было слегка страшновато. А потом Дженис сделала всем нам свой рождественский макияж – и теперь у всех присутствующих на вечеринке женщин лица расчерчены блестящими полосами.

Мы выставили на стол шампанское, бейлис, шерри, праздничный мохито и чайный гриб (идея Джесс). Я угостила гостей разными видами канапе: копченый лосось на черном хлебе, копченый лосось на крекере, копченый лосось на блинчике, копченый лосось на шпажке для коктейля.

И вот настало время подавать индейку и садиться за стол, а я вдруг понимаю, что ощущаю… Что же это такое я ощущаю?

– У меня чувство спрюгге, – наконец, сообразив, объявляю я, как раз когда в кухню входит Сьюзи. – Абсолютного незамутненного спрюгге.

– И у меня тоже, – радостно подхватывает Сьюзи. – Представляешь, мы вчера решили, что тебя похитили! По-моему, у меня даже сердце на какое-то время перестало биться.

Я накрываю индейку фольгой, как советует Мэри Берри и, как заправская хозяйка, привыкшая принимать гостей на Рождество, со знанием дела произношу:

– Что ж, пускай немного отдохнет.

(Честно говоря, понятия не имею, для чего индейке «отдыхать», но Мэри Берри я бы и свою жизнь доверила не раздумывая.)

– Сколько же видов начинки ты сделала? – спрашивает Сьюзи, заглядывая в духовку?

– Три. А еще острый фалафель, – объясняю я, кивая на противень.

– Острый фалафель? – округляет глаза Сьюзи.

– Да кто же откажется полакомиться в Рождество острым фалафелем? – запальчиво заявляю я. – К тому же это этичное блюдо. Пошли, пора вручать подарки.

– Бекс, индейка на вид просто чудо, – говорит Сьюзи, когда мы выходим из кухни и направляемся в гостиную. – Да и вообще стол загляденье. Благослови бог Стеф!

Это она о том, что именно Стеф спасла нас от перспективы оказаться в Рождество без индейки. Вчера, когда мы, наконец, вернулись из зоомагазина, все взбудораженные (а я еще и вся в синяках, потому что выбираться из крохотного слухового окна оказалось вовсе не так уж приятно), она была возле нашего дома. Сидела на крыльце, одной рукой придерживая лежащий на коленях костюм Минни, а во второй держа пакет с гигантской индейкой.

– Я приняла твой заказ! – крикнула она, как только мы вошли в калитку. – Не волнуйся, на этот раз ничего не заменили!

– Стеф, – потрясённо воскликнула я. – Я тебя обожаю! Огромное спасибо! Но… как же твоя семья…

– Это меньшее, что я могла для тебя сделать, – ответила она. – Мне позвонил Люк, сказал, что ты пропала, и спросил, не знаю ли я, куда ты могла запропаститься. А еще он сказал, что отправляется на поиски, и я подумала: «Что ж, я тогда позабочусь, чтобы у них хотя бы была индейка». И приехала сюда. Мама, когда я ей обо всем рассказала, поддержала мою идею. Она… очень благодарна тебе, Бекки.

– Бекс, почему у тебя на крыльце Стеф Ричардс? – в замешательстве спросила Сьюзи. – И о чем это она говорит?

А я сообразила, что не знаю, как объяснить эту нашу внезапную дружбу, не вдаваясь в детали.

Но оказалось, что я зря волновалась, потому что, как только мы подошли ближе, Стеф поднялась на ноги и решительно выпалила:

– Привет, Сьюзи. Не знаю, говорила ли тебе Бекки, но от меня недавно ушел муж.

– О, – охнула не ожидавшая такого поворота Сьюзи. – Вот оно что. Нет, я и понятия не имела. Мне очень жаль.

– Сначала я хотела сохранить это в тайне, – продолжила Стеф. – Но теперь передумала. Однако в последние недели Бекки была для меня настоящей поддержкой и опорой, и я очень рада, что смогла хоть немного ей отплатить. – Затем она вручила мне костюм из синего шелка и добавила: – Пускай Минни наденет его в Рождество. Это ее костюм. Ведь ты сама его сшила, Бекки. И заслужила увидеть ее в нем.

От такого у Сьюзи вообще глаза на лоб полезли.

– Это костюм Минни? – пролепетала она. – Но… Бекс…

Мне пришлось все объяснить. Сьюзи сразу же заявила, будто знала, что я сотворила кое-что получше заколотого булавками шарфа от «Денни и Джордж». Но потом испугалась, что я обиделась, сдала назад и стала уверять, что в каком-то смысле костюм из шарфов был даже