Шолохов - [16]

Как же красные не понимают таких простые вещей?

Но вскоре Михаил понял, что ошибался. В апреле 1920 года Запад решил узнать, насколько Россия ослаблена гражданской войной. Для этого, как и в прошлые века, была использована Польша, своим воскресением из небытия обязанная Ленину, отменившему 29 августа 1918 года все договоры и акты о разделах Польши, заключенные царским правительством с Пруссией и Австрией. Армия Пилсудского, отлично вооруженная сначала Австро-Венгрией, а потом ее врагами, Францией, Англией и США, вторглась на Украину и повела быстрое наступление. В мае 1920 года поляки взяли Киев. Они брали реванш за давние поражения — еще времен Богдана Хмельницкого. Тогда большевики, с их необыкновенно развитым инстинктом самосохранения, вспомнили о казаках, исторических врагах поляков, крупные силы которых они пленили на Северном Кавказе после разгрома Деникина. Казакам было предложено влиться в Первую Конную армию Буденного для войны с поляками, на что многие из них с радостью согласились.

Пополненная Первая Конная отправилась в беспримерный тысячекилометровый переход с Северного Кавказа на Украину. А 30 мая советские «Известия» напечатали «воззвание ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились».

В обязанности Михаила входило чтение с бойцами «Правды» и «Известий». Он принес газету в класс и целый урок посвятил изучению воззвания и напечатанных здесь же обращений бывших деникинских офицеров, говоривших о том же, о чем думал Михаил — что всем русским солдатам необходимо объединиться для борьбы с врагами России.

Михаил предложил бойцам обратить особое внимание на подпись под воззванием: «Председатель Особого совещания при главнокомандующем А. А. Брусилов, члены совещания А. А. Поливанов, В. Н. Клембовский, Д. П. Парский, А. С. Балуев, А. В. Гутор» и объяснил тем, кто не знал, что Брусилов — это автор самой успешной операции в германскую войну — Брусиловского прорыва — и бывший главковерх до назначения Корнилова, а Поливанов был при царе военным министром, остальные — заслуженные царские генералы, командовавшие армиями.

Эффект оказался поразительным. Красноармейцы сначала отказывались верить, махали руками, потом, после терпеливых разъяснений Михаила, стали чесать в затылках: «Да, видать, совсем на Украине дело плохо, раз снова позвали инералов и офицеров. Довоевались сами с собой — поляк сраный нас за горло хватает…» Михаил слушал их с затаенной радостью — значит, и в этих бесхитростных крестьянских парнях живет дух великой когда-то державы! Через неделю во дворе его остановил усатый командир и сказал, пряча глаза, что с ним хочет поговорить один человек из Вешенской Чеки. Михаил спокойно пошел вслед за ним: ему вроде было не за что бояться Чеки. Но, увидев этого чекиста, он чуть не упал от неожиданности. Это был считавшийся всеми покойником Резник.

— Ты чего это побледнел, парень? — подозрительно спросил Резник.

— Так вас же… убили…

— Рано обрадовались! Я воскрес! Но не ради вашего спасения, — загадочно добавил он, нажимая на слово «вашего». — Пуля на полвершка от сердца прошла. Постой, а откуда ты меня знаешь?.. Э-э, да это же сын плешаковского мельника!.. Контрреволюция — она как сорная трава, — обратился Резник к командиру. — Сколько ее ни выпалывай — за ней молодая поросль лезет.

— Мой отец — не контрреволюционер, — сказал Михаил. Он хотел напомнить Резнику слова Сердинова, что подпольный кружок на мельнице существовал только потому, что Александр Михайлович не доносил на них, да вовремя прикусил язык: при упоминании Сердинова могли начаться расспросы, кто его убил, а Михаилу не хотелось выдавать ни Марью, ни других вдов, участвовавших в расправе. — Между прочим, у моего отца были неприятности после вашего ареста, потому что хозяин мельницы Симонов показал, что не хотел вас брать на работу как пришлого, а управляющий уговорил его.

— Но кто-то же донес на меня?

— Этого я не знаю. Но — не мой отец.

— Э, да вы старые знакомые, — удивленно сказал командир.

— Ты, товарищ, иди. У нас с молодым человеком разговор с глазу на глаз. Вот что, парень, — сказал Резник, когда военный вышел, — сообщили нам, что ты на занятиях по ликвидации неграмотности занимаешься прославлением царских генералов и белого офицерства. Ты знаешь, что за это бывает?

— Вам неправильно сообщили. Мы изучали воззвание ко всем бывшим офицерам Особого совещания при главкоме товарище Троцком и обращения самих офицеров, напечатанные в газете «Известия».

— Я знаю, где что напечатано. Но это обращение бывших царских генералов к бывшим белым офицерам. Никого, кроме них, оно не касается. Свои обращаются к своим на привычном им языке. Они вспоминают «матушку-Россию», которая на самом деле была тюрьмой народов, называют нашу священную классовую борьбу «эгоизмом». Из газеты не следует, что партия согласна с такими заявлениями, просто военное положение вынуждает ее временно допустить существование подобной платформы среди военспецов из бывшего офицерства. Ты что, не заметил, что это воззвание не подписано самим товарищем наркомвоеном? Почему же ты считаешь возможным изучать его с новобранцами Красной армии, как будто они — бывшие офицеры? Тебя этому научил кто-то? Кто?