Шолохов: эстетика и мировоззрение - [37]

Авантюрность и неподготовленность коммунистической власти чувствуется и видится с самых первых ее шагов. Это был в прямом смысле эксперимент на теле тысячелетней России. Естественным образом эта неготовность к конкретному государственному строительству, к отчетливости социальных целей, к запуску реальной экономики приводили к одному безусловному эффекту: террору и пролитию крови в ужасающих масштабах для ослабления населения с целью дальнейшего управления им.

Но неэффективность и главное – историческая бесперспективность возникшего ужасающего разрыва между теоретической доктриной и необходимостью практически управлять жизнедеятельностью огромного государства, приводят достаточно быстро новую власть к железной логике воссоздания значительной части правил существования прежней империи, но только уже на новых идеологических началах.

Вся история России XX века, о которой мы будем говорить в данном разделе книги, носит крайне противоречивый характер. Не существует никакого однозначного ответа на проблемы и вопросы, какие появились вслед за декларацией победы советской власти, не было ясности, как в целом относятся народные массы к кардинальным преобразованиям и каковы, все же, исторические последствия данного исторического эксперимента, который был произведен большевиками в России.

Очевидно было, что Россия, упиваясь своей культурной исключительностью XIX века, опоздала с социальными преобразованиями, с включением страны в новые технологические условия развития. Причина во многом заключалась в архаичности социального устройства – деградация дворянства, в том числе и в виде высшей администрации, неудовлетворенность крестьян произошедшей реформой 1861 года, малочисленностью того класса, что на Западе назывался пролетариат, и наличие очень слабого и тонкого слоя русской буржуазии, который, к тому же, имел специфические формы буржуазности (купечество).

По большому счету революция 1917 года в России была революцией крестьянской. И не только по причине, что основная масса населения занималась сельским хозяйством, и экономика страны во многом зависела от крестьянина, но главным образом, что цивилизация, созданная в России на протяжении почти тысячи лет, была крестьянской по существу.

Архитектура устройства этой цивилизации, ее субъекты, повседневная культура, ментальность, устное народное творчество, миросозерцание основной массы населения были крестьянскими и по сути и по духу. Этот главный национальный эон (дух), так или иначе, но угнездился в творческом мире таких гениев, как Толстой и Достоевский, не сделав их крестьянами по существу, но защитниками основной части народа, базы самой жизни, как они считали, – то есть крестьянства.

Указанная выше особенность русской революции, которая больше коррелируется с духовно-религиозными основами мировоззрения значительной части людей, очень похожа на то, что происходило в первые века укоренения христианства. Слабое, неподготовленное для реального существования в материальной жизни раннее христианство шло по пути утверждения иных ценностей и приоритетов. Открывая новые перспективы для человека в плане его духовности и личного бессмертия, оно, в итоге, взяло вверх и восторжествовало не только над другими концепциями, как-то: гедонизма, материального благополучия и пр., но успешно справилось с сопротивлением государственным структурам Римской империи.

Типологичность этих двух переворотов в истории человечества не может не обращать на себя внимания. Крестьянская (и темная во многом) масса населения России с недоверием относилась к абстрактным формулам народников, «ходоков в деревню», марксистов (вспомним, как русская деревня выталкивала из себя любой образованный элемент, который старался ее просветить, о чем также повествует русская литература). Смешно и говорить, что Россия, русский народ к 1917 году оказались пропитаны идеями социалистической революции.

Россия хотела и нуждалась в переменах, так как удивительным образом сказался на ее развитии страшный дефицит умных, прозорливых деятелей, которые или выбрасывались из административной машины, или были убиты (по существу, с согласия власти), как Столыпин. Административно Россия представляла из себя крайне неэффективный государственный аппарат управления. И конечно, повторим еще раз, первая мировая война была трагически «не вовремя» для русского государства, которое, так или иначе, рано или поздно, должно было произвести перестройку своих внутренних структур – и экономических, и социальных.

Возвращаясь к аналогии между русскими революционерами и первыми христианами, стоит привести следующее замечание исследователя: «В сознании первых христиан и русских крестьян отразилось то, что в самой реальности еще не приняло окончательной формы, не связалось, но эта неоформившаяся тенденция заключает в себе могучую силу истины, которая будет формировать жизнь людей, ведя их к неведомому пока будущему… Глубокое содержание формально более отсталых, консервативных слоев населения может быть в определенных условиях более прогрессивным, более истинным по сути» [3, 19].