Шолохов: эстетика и мировоззрение - [36]
Значение русской литературы в этом отношении трудно преуменьшить. Она настойчиво била в одну и ту же точку, указывая на существование значительного числа «маленьких», «униженных и оскорбленных», брошенных обществом людей. Воспитанное на протяжении веков ментальное чувство справедливости «по Христу» (перечитаем Достоевского, который особенно остро чувствовал эту духовную сторону русского); наличие общин в деревне, свойственность русской культуры больше уповать на «мнение народное», общую, «родовую» психологию и мнение; разрушение и неприятие в определенном отношении идей индивидуализма, персонности; непрохождение России ни через Возрождение, ни через религиозную Реформацию – все это сформировало в окончательном виде ментальные начала русского человека и стало сильнейшим раздражителем социальной активности русского общества на рубеже веков. Русское художественное слово и оригинальная ментальность русского человека послужили главным детонатором глобальной русской революции, повлиявшей на развитие всей мировой цивилизации. Фактически, конкретные русские революции (за исключением, может быть, лишь событий 1905–1907 годов), и в феврале, и в октябре 1917 года предстали перед страной и русским обществом в своем карикатурном виде – и там, и там были произведены локальные перевороты ограниченного, утилитарного толка.
Ни «февралисты» (кадеты и иже с ними), ни «октябристы» (большевики и эсеры) до конца не верили в возможность общенациональных революционных потрясений, в рамках которых происходит приход новых социальных сил к управлению государством, а эти силы, в свою очередь, представляют слои общества, нуждающихся в переменах по экономическим и социально-психологическим причинам – ничего этого и близко не было в этих двух революциях. И в первом и во втором случае власть практически сама отказывалась от своей защиты, плыла по течению «революционной реки», какое, как ей казалось, было основным, а на деле выступало мелким притоком, – она, власть, оказалась ничтожной с духовногосударственной точки зрения. Особенно парадоксально это выглядит по отношению к большевистскому перевороту, который имел узкотехнический характер – просто разгон Учредительного собрания, что не особо понималось основной массой бунтующего народа – возможно ли это? и что делать в дальнейшем?
И в одном и в другом случаях власть просто лежала под ногами, и ее необходимо было поднять. Самый пронырливый и верткий это и осуществил. Во втором случае, особенно впечатляющем (с большевиками) – уже после этого были включены социальные механизмы, сделавшие возможным организацию значительной части населения по защите тех форм идеологии, которая и самими вождями пролетарской революции не понималась отчетливо. Сработал практический инстинкт Ленина и Троцкого: они почувствовали, какой исторический путь перед ними открывается.
Нельзя также не отметить колоссального разрыва идеологического плана между малочисленной группой европейски образованных революционеров-интеллигентов и большинства российского населения. Русский народ, устав от событий и смертей первой мировой войны и будучи уже практически неуправляемой массой людей по причине интеллектуального и фактического вырождения дворянства как правящего класса и монархии как формы государственного управления, жаждал глобальных изменений, которые сводились к нескольким понятным для него лозунгам – «хлеба и земли», «долой самодержавие», «вся власть Советам».
Русская (последняя по времени) революция была поразительным следствием ментального, психологического, духовного неприятия основной массой людей тех форм жизни, которые реально были представлены в государстве, но без продуманной цели, стратегии развития, понимания горизонта построения нового общества организаторами переворота.
Все это привело к тому, что главным импульсом созидания, стал как раз импульс отрицания всего прежнего – государства, форм управления, идеалов, культуры, морали, людей. Именно такие интеллектуальные основания привели к реальному разгулу негативизма и отрицательности в русской жизни, именно это легло в основу развязывания террора советской властью против своего народа.
Но революция – революцией, собственно, само кардинальное революционное изменение социальной структуры русского общества и реальная борьба за приоритеты происходят в гражданскую войну. Удивительность с исторической точки зрения совершения русской революции (основной, большевистской) особенно характерна, если ее понимать и рассматривать на фоне уже имеющихся примеров революционных переворотов в предшествующей мировой истории. Но именно в гражданскую войну определяются все политические силы со своими представлениями о будущем России, ее устройстве, желании их защитить.
Это была именно что пролонгированная попытка (в период гражданской войны) самым кардинальным способом изменить все прежние формы взаимодействия людей как в социальной организации общества и формах собственности, так и в его государственном устройстве. А главным было другое – переформатирование всех форм мировоззрения, связанных с государством и прежним обществом, и проведение работы по идеологическому обоснованию нового общества и нового государства.
