Шоколадная ворона - [35]

Художник очень волновался, рассказывая все это. Я видела, что ему очень нужна моя моральная поддержка. Действительно, лишь фантазия могла забросить несчастного увечного и нищего калеку в дальние страны. Но ему очень хотелось верить, что все так и было. Единственное, что я могла делать, это согласно кивать.

– Буддисты, конечно, тоже говорят, что лучше на землю не возвращаться, а праведностью своей заслужить нирвану, но... Я, опять-таки, не знаю, что в этой нирване делают. А я хочу попробовать прожить нормальную жизнь: родиться крепким и здоровым, вырасти в хорошей семье, учиться в нормальной школе. И еще я хочу не только любить женщин и мечтать о них, но и заслужить любовь. Хочу, чтобы у меня была настоящая любовь с поцелуями, с нежными ласками, со страстными стонами и криками...

Я едва не плакала, слушая несчастного. Он решил, что сказал лишнее, и замолчал, потупив взгляд. Перед тем как опустить голову, он так робко и стыдливо улыбнулся, что улыбку эту я запомнила на всю жизнь.

– Да, я забыл тебе сказать, что деньги у меня теперь есть... много денег... Когда отец мой умер, его фирму, разумеется, порвали на части его бывшие партнеры, но мне, единственному, как оказалось, наследнику, достались его деньги за рубежом. Это много денег... очень много. На них я ремонтирую монастырь, содержу музей и столовую... Этого, правда, здесь не знает никто... почти никто... только настоятель, и в Москве знают... А для остальных всех я тут нищий дурачок...

Я понимала, что у бедного художника совсем зашли шарики за ролики. Кто угодно, но только не он подходил на роль богатого наследника. Я вспомнила, как тетя Рая из музея советовала ему взять у меня деньги, чтобы купить на них хоть что-нибудь из одежды. Да и по раздатчице в столовой не было видно, чтобы она относилась к Вове как к хозяину. Но я не хотела спорить и задавать ненужные вопросы. Я не хотела, чтобы он почувствовал себя уличенным во лжи и униженным моим недоверием. Поэтому я молчала и лишь доброжелательно кивала головой.

– А самому мне ничего не нужно... Почти ничего... Читаю книги, рисую... Мечтаю о будущем... Не своем, конечно... То есть о своем, но о том... будущем. В этой жизни зачем мне что-то большее? – Он обвел руками свое, мягко скажем, скромное жилище. – Но однажды я был несколько дней в нашем областном центре и в один из вечеров пошел на выступление потомственного шамана...

– Случайно не на Балдана Соднама? – спросила я, вспомнив виденную мной в метро афишу.

Художник вздрогнул.

– Откуда ты знаешь?!

Я пожала плечами:

– Рекламу, то есть афишу видела.

– А-а-а... – Тут мне послышалось некоторое разочарование. – Непременно сходи, непременно! Ты увидишь мир совсем другими глазами!

– Хорошо, я схожу, – ответила я, хотя и не была уверена, что смогу и захочу сдержать слово.

– Сам Балдан принял меня. Бесплатно, кстати, по моему убожеству. И рассказал, что дар ему передал старик, пришедший в его село за сотни километров. Он встретил у реки совсем юную девушку, дал ей немного денег и свой старый бубен, доставшийся от далеких предков. И старик сказал девушке, что именно она родит его в будущую жизнь. Он рассказал ей, какого мужа она должна себе выбирать и как должна воспитать будущего великого шамана. После этого старик ушел прямо в тайгу, и больше его никто никогда не видел. А девушка, когда стала взрослой, вышла замуж и родила четверых детей. А первенцем был он, Балдан Соднам. И все вокруг поняли, что он теперь станет великим шаманом, когда он, к потрясению матери, рассказал ей историю ее встречи со старцем и даже показал в точности то место, где тот с матерью говорил. Представляешь, мамочка?!

Вова поднялся и, дрожа всем телом, сделал несколько шагов по малюсенькой комнатке-купе. Потом не без труда вновь сел на свое место.

– И теперь Балдан Соднам тоже собирается передать свою силу тому, кто придет за ним и кто будет, собственно, его следующим воплощением на земле. После камлания я остался и встретился с шаманом, чтобы спросить, как можно узнать ту женщину, которая станет твоей матерью в новой жизни.

– И что же ответил Великий Сибирский Шаман? – Я старалась, чтобы в моем голосе не было и следа иронии.

– Он сказал, что это надо почувствовать. Что он сам еще не нашел, но знает по опыту прошлых жизней, что ощутит, кто она – та, кто родит своего первенца уже после его смерти. Но этого мало; нужно, чтобы она в душе своей согласилась на то, чтобы ее будущее дитя несло в себе твою душу. Тогда не будет случайности рождения.

– И вы что, ему поверили?! – Я с самого начала отдавала себе отчет, что художник Вова изрядно не в себе. Но все-таки не предполагала, что настолько.

– А еще он сказал мне, что я тоже почувствую это, непременно почувствую!

– И что же теперь? – Я уже начала понимать, к чему он клонит.

– Сегодня я увидел тебя и понял, что вот ты и есть моя будущая мамочка. Я не знаю, правы ли буддисты, прав ли шаман, который хоть и не буддист, но тоже верит в переселение душ, но сегодня я так почувствовал... В конце концов, я ничем не рискую, если попрошу тебя об этом? Да?

– О чем? О чем вы меня просите?