Шоколадная лавка в Париже - [30]

– Потрясающе! – восхитилась я, вновь взглянув на Тьерри.

Тьерри лишь вскинул брови:

– Ну да, приготовлено неплохо.

Я окинула взглядом другие столики: большинство гостей ресторана тоже ели утку.

Значит, вот на чем здесь специализируются: на глубоко прожаренных утках. Подумать только!

Я улыбнулась и утерла жир с подбородка. Картошка горячая и соленая, у салата рокет острый пикантный вкус. Все компоненты этого блюда выигрышно дополняют друг друга. Это один из лучших обедов в моей жизни. Все остальные едят между делом: болтают как ни в чем не бывало, будто пришли в обычную забегаловку. Хотя, может быть, для Парижа это вполне обычно.

Тьерри принялся с энтузиазмом объяснять, как при готовке в печи поддерживают строго определенную температуру и как добиваются сбалансированного вкуса. С восторгом рассказывал о том, откуда привозят уток для этого блюда. Оказывается, птицы непременно должны жить счастливо. Утка в стрессе – плохая утка. С каким оживлением он говорил! Похоже, эта тема Тьерри по-настоящему интересна. Заслушавшись, я перестала замечать его толстый живот и одышку. Обращала внимание только на заразительный смех и увлеченность темой беседы. Кажется, я начинаю понимать, что нашла в этом мужчине Клэр.

Активно жестикулируя ножом, Тьерри объявил, что вино нашего соседа по столику отдает пробкой. Но тут шоколатье опомнился и рассмеялся.

– Вечно я слишком много болтаю, – произнес Тьерри. – Понимаете, заносит.

– Ничего страшного, – заметила я. – Мне такая ваша манера даже нравится.

– Нет-нет, – Тьерри удрученно вздохнул, – я все время отвлекаюсь от главного. Скажите, ваш любимый мужчина остался в Англии?

– У меня нет любимого мужчины, – ответила я, но тему развивать не стала.

– Не может быть! – Тьерри удивленно вскинул брови. – У такой женщины…

Интересно, что он имел в виду: «У такой красивой женщины» или «У женщины такого возраста»?

– Ну да, – оставалось только подтвердить мне.

– Вы выглядите как женщина, у которой должен быть мужчина, – заметил Тьерри.

– Ну… – протянула я.

Может, он имеет в виду, что я совсем себя запустила? Необходимости кого-то покорять больше нет, вот и махнула рукой на внешность?

Тьерри поглядел на свою тарелку и, обнаружив, что она опустела, искренне расстроился.

– Тогда смотрите не влюбляйтесь в Фредерика. У этого прохвоста девять подружек.

Ну, это вряд ли. Такой худенький молодой человек… Нет, девять дам Фредерику явно не потянуть. Доев утку, я по примеру Тьерри провела хлебом по тарелке, собирая сок и остатки соуса. До чего же вкусно!

– Как поживает наша общая подруга Клэр?

Только сейчас я сообразила, что с самого приезда не проверяла электронную почту. Даже не дала Клэр знать, благополучно ли добралась. Надо спросить у Сами, где поблизости интернет-кафе. Хотя такой экстравагантный тип, наверное, не знает, что такое имейлы. Всю корреспонденцию ему доставляют почтовые голуби в галстуках-бабочках.

Я пожала плечами:

– В Париже в семидесятых годах было так же гламурно?

– В Париже всегда гламурно, разве нет?

Я кивнула.

Тьерри на секунду задумался.

– Мы с Клэр были хорошими друзьями, – произнес он. Взглянул на мой кусок хлеба и широко улыбнулся. – Между прочим, женщина, которая нормально ест, а не сидит на диете, очень привлекательна. Гарантирую: не пройдет и пяти минут, как вы с кем-нибудь познакомитесь. Только держитесь подальше от района Бурс. Там порядочного мужчину не найдете: одни прохвосты.

Оказалось, «Бурс» означает «Биржа» и это деловой район Парижа. Тьерри принялся очень пылко и при этом забавно обличать жирных котов-банкиров. А потом мы просто сидели в дружеском молчании. Тьерри заказал нам еще кофе, который подали с крошечной рюмочкой прозрачного спиртного.

– Eau de vie[28], – пояснил Тьерри. – Куда же без нее?

Тьерри опрокинул свою рюмку, я последовала его примеру. Не ожидала, что напиток окажется таким крепким. На глаза навернулись слезы, и я закашлялась. Тьерри рассмеялся.

– Очень рад нашему знакомству, – произнес шоколатье.

– Взаимно, – прохрипела я, немного придя в себя.

– А теперь пора вздремнуть!

На секунду я испугалась, что это такой своеобразный французский метод соблазнения. Но к моему облегчению, Тьерри направился обратно к магазину.

По многочисленным ступенькам я вскарабкалась к квартирке Сами. Последний лестничный пролет преодолела почти ползком. Наконец добралась до спальни, рухнула в кровать как подкошенная и уснула, не успела голова коснуться подушки.

До чего мне повезло, что у меня есть сосед, и это Сами! Ровно в три он вышел из своей комнаты, во все горло распевая оперную арию, рассчитанную на гораздо более высокий голос, чем у него. Потом на плите зашипел кофе. С трудом я разлепила глаза. Эффект от сытного обеда и eau de vie до сих пор не выветрился. Я понятия не имела, где нахожусь.

– Chérie![29] – воскликнул Сами при моем появлении.

Я вышла из комнаты, моргая от яркого солнца. Сами глянул на часы:

– А я думал, тебе на работу надо.

Сердце ухнуло в пятки.

– Надо! – в панике воскликнула я. – Вот черт!

– Arrêt – стой! – велел Сами.

Подошел ко мне, пригладил мои волосы и потер под глазами, – видимо, тушь потекла.