Шоколад или жизнь? - [2]
Ветер в очередной раз вознамерился сокрушить дом, застонавший и взвывший всеми своими трещинами и зазорами. Ветка, сорванная порывом ветра, гулко стукнув по крыше, с шумом съехала вниз… Подобное бывает часто на исходе весны — предвестники холодного фронта, налетают такие вот вихри ледяного воздуха с Кордильер.
Ветер, просвистев в оконных проемах, затих. И воздух пронзил бесстрашный призыв малиновки.
Я несколько раз от души потянулась и посмотрела на термометр на подоконнике: два градуса выше нуля плюс не сулящие ничего хорошего облака. Милая июньская погодка. Я сползла на пол, чтобы расслабить тело — поза кобры, потом звезды, потом саранчи. Моя духовная жизнь — это смесь йоги, трансцендентной медитации и Епископальной Церкви. Но кого это могло волновать? Думаю, только епископалов.
Далее мысли мои обратились к Филипу Миллеру.
Как тридцатиоднолетняя одинокая мать, я твердо усвоила: неважно, насколько постарело тело, чувства — молоды всегда. В любой момент жизни можно внезапно стать объектом безрассудной подростковой страсти. Еще одна особенность такой «юношеской» любви — чувства к двум мужчинам сразу.
Семь месяцев я встречалась с Томом Шульцем, полицейским. Он очень помог мне, когда после двух случаев отравления мой бизнес оказался под угрозой закрытия. Сложенный как бог, Том Шульц имел аппетит настоящего горца. В нас с Арчем души не чаял, с ним я была как за каменной стеной.
Но несколько недель назад в мои мысли снова тайком прокрался Филип Миллер. Мы встречались лет сто назад, когда я еще училась в университете. Ну, не то чтобы встречались…
При любых обстоятельствах Филип всегда отлично выглядел, производил впечатление состоятельного и интеллигентного мужчины, одевался как профессиональный игрок в гольф и с большим интересом слушал все, что я ему рассказывала. Ну, может быть, не с интересом, но явно с долей демонстрируемого внимания. С начала мая мы с ним заладили ходить в походы. Каждую субботу набивали едой рюкзаки и тащились куда-то.
А однажды он послал мне полсотни воздушных шаров золотого цвета. Просто так. Я привязала их на террасе к перилам и каждое утро в течение двух недель любовалась ими, пока пила кофе. Сидела и смотрела, как прохладный утренний ветерок лениво колышет их в воздухе, сталкивая друг с другом, слушала, как они скрипят один о другой, и думала: меня кто-то любит.
Чтобы спокойно поразмышлять о Филипе, я выкинула Джона Ричарда из головы, а Шульца поставила в режим эмоционального ожидания. Я даже придумала множество оправданий нашим с Филипом походам. Но все равно чувствовала себя виноватой. Чуть-чуть.
Сейчас мне предстояли нешуточные сражения с мускусной дыней, клубникой и киви. Опять буду вся липкая, в мерзкой фруктовой жиже. Вся моя жизнь — сплошное месиво, ничего твердого и устойчивого. Хотя фруктовое пюре из Филипа Миллера и Тома Шульца хоть было и липковатым, но зато таким сладким… Да что там пюре! Они были для меня двойной дозой десерта. Куда уж лучше, чем вечные треволнения из-за Джерка. Но теперь, когда я пережила самый кризисный период своей жизни, мне грозила самая настоящая болезнь Шульца-Миллера. Только представьте: после стольких лет диетического воздержания обжора набрасывается на чизкейк, заедая его мороженым под горячим шоколадно-карамельным сиропом… И почему я всегда ассоциирую мужиков с едой?
Приняв душ, я обрядилась в свою униформу и строго назидала себе: обжорство — один из семи смертных грехов. Не говоря уж о плотском соблазне.
Разметала расческой светлые кудри, чуть подрумянилась, скрывая веснушки — еще бы туфельки для чечетки и улыбку пошире. Ну, щечки не впалые; ну, временами обжора… Зато в отношении других недуховных желаний я была абсолютно невинна целых четыре года после развода. Рассказы друзей убедили меня: случайный секс может оказаться каким угодно. То есть непонятно, чего ожидать. К сожалению, никто не тестировал меня на предмет распущенности. А ведь тема животрепещущая.
По дальней лестнице я проскользнула вниз, медленно проплыла через холл, минуя хозяйские фотографии в выразительных рамках: генерал Фаркуар и Джимми Картер, генерал Фаркуар и Рональд Рейган, генерал Фаркуар и Маргарет Тэтчер… На цыпочках просеменила к парадному входу. В мои обязанности входило также отключение системы безопасности на первом этаже. Точными движениями сапера я уверенно нажала несколько кнопок — датчики отключились, и я распахнула двери огромной кухни. По делу бы тут, конечно, играть в футбол! Ну, может быть, женский.
Кухня была роскошной — фотография с разворота глянцевого журнала про интерьеры. С подоконников яркими огоньками горят бутоны герани. Плита — в шесть конфорок. Гриль, две духовки. Разделочный стол — торжество итальянского кафеля: желто-зеленые плитки отражают лучи медной люстры в стеклянных подвесках. С потолка свисали начищенные до блеска сковородки, а стройные ряды дубовых шкафчиков, сделанных по особому заказу хозяев, сияли своей первозданной чистотой. Царство безупречного совершенства. Картинка, вполне типичная для домов, в каких не ступали детские ножки.
Этакое безбрежное кулинарное море и кафельный островок с Антарктикой посередине. Готова поспорить: дизайнеры и не думают про уборку, когда проектируют свои шедевры на тему древнего очага. Слава богу, мытье полов было возложено на другого помощника Фаркуаров, тинейджера. Он недавно поселился у них в подвале. Моим же делом было печь кексы и хлеб, хладнокровно растаптывая ногами случайно упавшие на пол кусочки фруктов.
Владелица небольшого ресторанного бизнеса Голди знает цену деньгам. Когда на счету остается всего пара долларов, а экс-супруг, преуспевающий врач-гинеколог, выплачивает мизерные алименты на содержание их сына Арча с неохотой, рассчитывать приходится только на саму себя. Голди берется за любую работу, которую только можно найти. На этот раз ей предложили организовать праздничный обед в самой престижной частной школе города Аспен-Мидоу. Однако, составляя меню для этого грандиозного мероприятия, она и вообразить себе не могла, что опять станет главной свидетельницей преступления — вечером того же дня недалеко от школьной парковки Голди обнаружит тело лучшего ученика выпускного класса. Кому и зачем понадобилось убивать подающего надежды юношу, который мечтал покорить Лигу Плюща? Полиция — в недоумении. Голди начинает собственное расследование, даже не подозревая, что простое на первый взгляд дело может стоить жизни ей и ее близким…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.