Шмель в паутине - [58]

Коротышка визгливо захохотал, но в это время, к счастью, коридор закончился столовой, и заключенные стали нестройно рассаживаться за столиками. Попутчик увязался за Раулем и продолжал нести чушь о том, как он ловко избавил мир от настоящего гнойника, каким являлся его усопший обидчик. Остальные арестанты порой сочувственно посматривали на Рауля, но никто не подошел и не предложил убийце заткнуться.

– Ты какой веры, друг? – внезапно спросил Антон, впиваясь в Рауля колючими, безумными глазками.

С потолка на скрипучей штанге спустился глубокий поднос с полными тарелками и чашками. Горкой лежали гнутые и потрескавшиеся столовые приборы и мятые бумажные салфетки.

– Никакой, – отозвался Рауль.

– Это ты зря! Зря. А ты знаешь, что нет бога, кроме Ярилы?

– Ты уверен? – Рауль отхлебнул суп и поморщился – ему никогда не нравились овощные отвары. Тем более полностью лишенные перца.

– Конечно! – Антон схватил ложку и уставился в свою тарелку. Может, он не терпел овощных супов?

Рауль огляделся и заметил, что многие из полусотни заключенных ненавязчиво прислушиваются к их беседе, не забывая стучать ложками по дну пластиковой посуды. Вероятно, все знали о прилипчивом нраве коротышки, а потому тайком потешались над Раулем, ставшим как новичок объектом религиозного натиска.

– Ты проповедник? – спросил он.

– Учусь, – скромно отозвался Антон и наконец-то отвлекся на пищу, с шумом втягивая жидкость вытянутыми губами.

– Продолжай учиться, – хмуро проговорил Рауль. Покончив с супом, он навалился на перловую кашу с вкраплениями мяса. – У тебя пока плохо получается обращать заблудших на верный путь.

Сотрапезник как-то вдруг обмяк и уныло уткнулся в миску, сосредотачиваясь на обеде. Его ложка уже не топорщилась с прежней бодростью, механически загребая луковую гущу.

– Ты прав, – сказал он покорно. – Ты троих прикончил, а я только одного. Это несправедливо! Я тоже хотел бы, как ты, долго скрываться от полиции… Правда, среди твоих жертв есть женщина. С ними легче управиться.

– Заткнись, – буркнул Рауль и огляделся. Арестанты за соседними столами поскучнели и вступили в собственные разговоры, больше не обращая внимания на коротышку и новичка. Похоже, тем не удалось оправдать их ожиданий и учинить что-нибудь вроде скоротечной потасовки – авторитет Рауля как матерого душегуба в глазах Антона был слишком высок. К тому же Рауль видел фильмы, в которых нарушителя порядка в тюрьме мгновенно поражали разрядом из скрытого в стенах оружия, и не собирался подставляться.

Никакого желания оправдываться и твердить, что он никого не убивал, у Рауля не было. Безумный Антон – не судья и не инспектор, чтобы распинаться перед ним, обеляя собственную шкуру.

Внезапно прозвучал короткий сигнал, и Антон поспешно закинул на поднос пустые тарелки. И когда он только успел подъесть перловку? Вскоре арестантам позволили выйти из столовой и разбрестись по камерам. На двери Раулевой уже красовалась картонная табличка с его именем, а датчик экспресс-анализатора кода помаргивал глазком – так что ошибиться номером было невозможно. Теперь у него имелось собственное «полноценное» жилье.

Петровская Православная Духовная Семинария объявляет прием учащихся на 47–48 учебный год. В Училище принимаются лица православного вероисповедания, мужского пола в возрасте от 18 до 34 лет, имеющие среднее образование, холостые или состоящие в первом браке.

Абитуриенты подвергаются приемным испытаниям: письменный экзамен по русскому языку – изложение; устный экзамен по Закону Божию (учебник «Закон Божий» под ред. протоиерея Т. Василькова); осмысленное знание основных молитв; навык чтения богослужебных книг на церковнославянском языке.

Документы, необходимые для поступления: прошение на имя ректора Семинарии; рекомендация приходского священника; свидетельство о рождении; справка о крещении; документ об образовании; справка о семейном положении; справка о состоянии здоровья; справка о венчании (для женатых); водительские права; голокарточка (6х8).

«Вестник Православной Церкви Эккарта»

В следующие два дня Рауль раз пять получал от соседей по застенкам короткие электронные приветствия, но отвечать на них не торопился, и к нему потеряли интерес. Два раза он отправлял родителям письма, в которых в розовых красках расписывал тюремную жизнь, но отклика так и не дождался – вероятно, на общение с окружающим миром было наложено серьезное ограничение. Каково оно, Рауль выяснять не стал, хотя вполне мог посетить тюремный сайт и ознакомиться со своими правами.

Но ему это было, в общем, неинтересно.

В первый же день его навестило еще трое служителей различных культов, однако Рауль отделался туманными обещаниями подумать и определиться со своими конфессиональными симпатиями.

Здесь, в камере, его и догнало официальное извещение от «Антипова» – короткое сухое уведомление в том, что с 16 февраля текущего года он считается уволенным, а окончательный расчет откладывается на день вынесения приговора. Потому как корпорация полагает, будто Рауля обяжут выплатить ей компенсацию за причиненный ущерб («разгром» офиса ремонтной станции и, в частности, поломку двери).