Шляпс! - [4]
После ряда экспериментов Миша установил, что меньше всего вкус слабительного заметен в грейпфрутовом соке. Однако, чтобы горечь бабушкиного средства не чувствовалась, его следовало развести в пяти литрах цитрусового напитка. Причем перед тем, как предложить кому-то осилить данное количество полученной бурды, следовало честно предупредить жертву, что, мол, похоже, сок немного прокис.
От бессилия у Миши опускались руки, что, впрочем, не мешало ему периодически стукать брата пеналом по башке.
И все же надежда была. Например, обстоятельства могли сложиться так, что у Сережи бы разыгралась дикая жажда, и он бы накинулся на пять литров сока, который — ну а вдруг! — кто-нибудь из родителей принес для намечавшегося после спектакля угощения.
И пока для этого имелись все предпосылки. Дикая жажда уже зарождалась где-то в глубине Сережи. Чтобы направить развитие событий по нужному Мише замысловатому руслу, он не дал Сереже притронуться за завтраком к чаю. Дело оставалось за малым.
Мама Инны была учительницей литературы в школе, к счастью, в другой. Папа преподавал историю, повезло еще, что в институте. Бабушка когда-то вела уроки математики, но в последнее время, слава богу, только директорствовала. Тетя и та работала кем-то в РОНО. У Инны даже не спрашивали, хочет ли она быть учительницей, когда вырастет. Ее спрашивали, учительницей по какому предмету она хочет стать.
Быть внучкой директрисы школы, в которой учишься, — тяжелое бремя. Все вокруг ведут себя неестественно. Даже учителя не бегают при тебе по коридору. А уж ученики…
Инна пробовала приносить в класс всякие вкусности. Конфеты съедались, но, кажется, без аппетита. Инна приглашала к себе в гости. Никто не шел. Инна пыталась шутить про бабушку. Тут же воцарялась напряженная тишина. Возможно, одноклассники думали, что на Инне спрятаны микрофон и записывающее устройство и всех, кто засмеется, ждет кара.
В школе Иннину бабушку Анну Степановну очень боялись. Один третьеклашка как-то потехи ради забежал в девчачий туалет и неожиданно встретил там Анустепану. От пережитого страха мальчик даже перестал заикаться. Врач-логопед не мог добиться этого за четыре года их занятий.
С первого класса Инна мечтала, что бабушка уйдет на пенсию, но Анна Степановна не спешила удаляться на покой. Надежда забрезжила лишь месяц назад.
— Надо давать дорогу молодым! — сказала бабушка, когда в тот день они с Инной возвращались из школы.
Их путь шел по длинной и узкой тропинке, проходившей между заборчиками палисадников. Позади Инны и Анны Степановны, спешившись с велосипедов, плелись два шестиклассника, не нашедшие в себе мужества звякнуть в звонок, чтобы директриса пропустила их вперед.
— Да! — повторила бабушка, остановившись. — Пора, пора дать дорогу молодым! Хорошо хоть, есть кому передать бразды правления. А мне пора на пенсию. Надо уступить дорогу молодым.
Бабушка замолчала.
Велосипедисты переглянулись и, развернув велосипеды, сели на них и задребезжали в обратную сторону. Анна Степановна проводила их отстраненным взглядом.
Инна переминалась с ноги на ногу, боясь сказать что-нибудь не то и отвлечь бабушку от мысли выйти на пенсию.
— Все решится в день вашего спектакля, — сказала бабушка.
И Инна поняла, что своим преемником бабуля решила сделать Виктора Геннадьевича. Она и раньше намекала, что он был бы хорошим — молодым! — директором, если бы ему хватало дисциплины.
«Значит, все зависит от того, как пройдет «Буратино». И если все пройдет без сучка без задоринки…» — от мысли, что она перестанет наконец быть внучкой директрисы, у Инны закружилась голова.
Костик надел папину белую рубашку. Длинные рукава, как и положено для костюма Пьеро, свисали ниже Костиных рук.
— М-да, — сказал папа, осмотрев Костика. — Бледное подобие Пьеро. Но недостаточно бледное. Пьеро побледнее будет.
— Ничего. У нас есть грим. Намажусь.
— Ну тогда ладно. Только не лыбься на сцене. Пьеро должен быть грустным.
На этот счет у Костика имелись свои соображения, но спорить он не стал.
— Чтобы выглядеть грустным, мне достаточно вспомнить, какие оценки у меня выходят в четверти, — сказал Костик.
— Молодца, — похвалил папа. — Иди и порви их всех!
— Тебя-то когда ждать?
— Мне еще в магазин надо забежать.
— Пап, только не надо квас твой дурацкий покупать! Не будет никто его в классе пить!
— Иногда я задумываюсь, а мой ли ты сын?!
— Об этом надо было задуматься в тот раз, когда ты забрал из садика с ёлки не меня, а Гришку.
— Вы с матерью так и будете напоминать мне об этом всю жизнь?! Это был единственный случай. Тем более он был в такой же маске, как у тебя.
— А Гришка до сих пор тебя боится.
— Бери пример с него. Отца надо бояться!
«Дорогая Инна!
Как ты знаешь, завтра у нас важный день, который важен для нас»…
«Инна, привет!
Это Денис. Но не Шамарин, а Сухоблинский. Я тот, который высокий. Для своих лет высокий, по крайней мере. Мы еще учимся с тобой в одном классе и играем в одном спектакле. Я сзади тебя сижу. И я подумал»…
«Ин, прив!»
Кароч, какой у тебя ник в скайпе?»
«Привет, Мальвина!
Это Буратино!))))))))»
«Привет, Инна!
Это Денис Сухоблинский. Давай созвонимся по скайпу и повторим наши совместные сцены. Мой ник в скайпе — Sofokl. А у тебя какой?»
Если вы когда-нибудь листали отрывные календари, то, вероятно, представляете, какую примерно ахинею в них обычно пишут. "Календурь" - пародия на типичную календарную солянку (памятные даты и шахматные задачи, народные приметы и мудрые мысли, астрология и прочая ересь). Рубрика печаталась в 2005-м в MAXIM. Ничего крышесносящего, но вполне себе честный юмор. Хотя, конечно, пять лет назад многие шутки смотрелись свежее. Как бы то ни было, за "Календурь" мне не слишком стыдно и сейчас. Файл я склепал аж три года назад для какой-то сетевой библиотеки, но что-то меня отвлекло и никуда я его в итоге не выложил, так что вы - первые читатели.
Отрывки из воспоминаний о военном детстве известного советского журналиста.
Казалось бы, ничто не может нарушить спокойствие маленького села Архарова в российской глубинке, даже озеро, на берегу которого оно расположено, называется Тихое. Однако все меняется, когда на соседней турбазе появляются городские бандиты и объявляют войну своему соседу, фермеру. Смогут ли архаровские ребята, Колька и Сашка Кораблёвы, спасти свое село и озеро? Смогут ли защитить их самих старший брат Иван и фронтовик-разведчик дед Василий? Об этом вы узнаете, прочитав повесть. Для среднего школьного возраста.
В книгу вошли повести «Джульетта в городе псов», «Бои без правил» и «Поцелуй дракона». На городской окраине, названной местными жителями Краем Света, у ребят строгое правило: ни при каких условиях не рассказывать взрослым о своих проблемах и не жаловаться им на обидчиков. Мальчишки трех поколений семьи Величко свято чтят этот закон. Но что делать, если на твоего друга объявили охоту бандиты? Как защитить своего отца от подручных зарвавшегося конкурента? Чем помочь несправедливо обвиненному брату? Со всем этим предстоит справиться героям повестей Ивана Орлова. Для старшего школьного возраста.
Евгений Петрович Мар, автор книг «Глина и руки», «Чудеса из дерева», «Океан начинается с капли» и многих других, на этот раз знакомит читатели с… воздухом, простым воздухом, которым мы дышим. Автор ведет читателя в древний город Милет, где жил ученый Анаксимен. Его называли певцом воздуха; рассказывает о создании искусственного воздуха, о том, какой невиданной силой обладает пустота, как воздух помогает строить здании и машины, добывать уголь, и, наконец, о том, как воздух стал «багажом» храбрецов, тех, кто разведывает подводные глубины, или завоевывает космос.
Книжка-картинка о современной Советской Армии. О том, как солдаты постигают различные воинские профессии, становятся настоящими защитниками Родины.Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.