Школотрон 3. Игра в кальмара - [5]

Это был чертов психолог. Точнее, особый психолог. Он работал с трудными подростками. Я видел его пару раз в своей жизни, и этот тип меня жутко бесил.

На последней беседе я был мягче, чем сиськи толстухи. Удалось убедить щекастого, что все норм. А теперь он снова вернулся. Не сложно угадать почему.

— Проходи в кабинет, Марк Лесовский. Садись вот сюда, — туповато пропел жирный дятел. — Ох, монеты-кабинеты, вечно мне предоставляют самые непотребные помещения.

Мужик с горечью ковырнул лак на столе, который всюду отапливался.

— Ага, — сказал я, и сел на скрипучий стул, предвкушая недоброе.

— Что ж, Марк, как твое самочувствие? Душевное, я имею ввиду, — раздался первый вопрос.

— Самочувствие, как у солдата в казарме. Выполняю приказы, хочу домой, — ответил как можно безобиднее, что вызвало улыбку психолога.

— Значит, получается, что нормально?

— Еще лучше, командир. Готов душить врага хоть до ночи.

— Весело, весело… Ты такой живчик, Марк, — с этими словами странный тип достал из портфеля бумаги.

— Могу идти выполнять учебную задачу? — отчеканил я, хотя чувствовал что-то неладное. И это чувство не подвело.

— Эээ, задачу? Решишь задачу успеешь, — смущенно выдавил дядька, а потом сказал чуть погроме. — Ты осознаешь то, что вокруг происходит?

— Да, — сухо бросил в ответ, понимая, что шутки тут не уместны.

— Значит, ты… — мужик порылся в бумагах, уставился в один из листов и начал зачитывать: — Ты совершил попытку сорвать урок, выразился нецензурно в присутствии учителя, опоздал на занятия три раза за два дня, угрожал расправой… расправой… В общем, вот так.

— Что? Это бред! — крикнул я, с трудом удержавшись от крепких словечек.

Мужик стал на меня пялиться… Сначала хотелось плюнуть в этот жирный хлебальник. Но тут стало ясно, что дядька не полный упырь.

— Возможно, Лесовский, возможно, — скорбно покачал головой. — Я решительно ничего не понимаю.

— Чего вы… не понимаете? — прищурился я.

— На учеников многих школ (особенно экономного сегмента) частенько поступают жалобы, — психолог смущенно кашлянул, и неловко продолжил. — Учителя, руководство тех заведений… Они, так сказать, пытаются все решить. А тут…

— Меня топят, — продолжил я.

— Да. Все твои проступки как будто специально выставляются напоказ, чтоб собрать негативное досье. Знаешь ли, плохую характеристику. Причем, нет лишних слов о репутации школы и о страхе перед проверками. Возможно, я слишком глуп. Но не может один ученик вести себя слишком плохо. Должна быть, как минимум, группа. Среда, понимаешь ли, разлагающая личность ученика.

Психолог посмотрел в бумаги, будто бы разучился читать. Казалось, он был в полном шоке.

Ясное дело, что это подстава. Эмма решила меня взять без боя, просто закидав разным мусором. Но что толку с ее доносов? Почему усатый так офигел?

— Э… слушайте, погодите. Я сам своего рода, психолог. Так что хочу понять, — сказал я, стараясь во всем разобраться. — На меня пишут хрень, это ясно. Но что дальше? Какие проблемы вообще?

— Проблемы! — воскликнул дядька, будто его разбудили. — Да… они могут возникнуть. Если твое поведение не улучшится, то будет принято решение, что ты, к сожалению, не имеешь возможности обучаться в общественном учебном заведении. Тогда может быть решено перевести тебя в школу иного характера.

— То есть в психушку?

— Нет, просто в… другую.

— А если и там не заладится? — прикусил губу я.

— Не знаю. До этого редко доходит, — пожал плечами мужик.

— Но если вдруг как-то дойдет, — не унимался я.

— Если так, то имеется вероятность помещения неконтролируемого подростка в охраняемое учреждение на неопределенное время.

Вот оно как! Так и знал. Пока дрался с крутым врагом, мелкая крыса пробралась в штанину и укусила за член.

Это будет страшнее Мирона с гребанным Братством силы. Почему? Да потому что я понятия не имею, что с этим делать. Это не силовая атака, которую можно отбить; скорее интриги, законы и всякие правила.

Я, конечно, отличный юрист. Но это уже перебор. Эмма подговорила училок. Любое мое действие (особенно агрессивное) будет тут же записано. И будь я хоть командиром полка, не смогу изменить ситуацию.

— Марк Лесовский? Уважаемый ученииик! — послышался голос будто издалека.

Похоже, я выпал из разговора, думая о своем. Сейчас, это очень хреново.

— Да, слушаю вас, господин, — улыбнулся, старясь показать всю нормальность, которая у меня только была.

— Марк, я вижу, что ты не плохой. Мы можем вести диалог и находить взаимопонимание. Это отлично, — улыбнувшись, сказал усач, но тут же стал грустным.

— Иии? Что с того? Значит, мне ничего не грозит?

— Ох, не совсем. Вот это (мужик указал на бумаги) важнее глаз и ушей. Материал, увы, медленно копится. Я постараюсь сделать все, чтоб остановить это дело. Но… ты сам понимаешь. Спасибо за беседу, Лесовский. Ты… специфический мальчик.

— Но мне не место в психушке!

— Разумеется, да. Мы этого не допустим. Можешь идти на учебу.

Последние слова дядька сказал как-то торжественно. Он хотел показать, что все в норме. Только я понимал обстановку. И она была против меня.

Опять надо что-то решать. Да уж… к такой войне я пока не готов!

Когда вышел из кабинета, ко мне снова прилипли два бугая. Они проводили в класс, где заканчивался скучный урок.