Школьный год Марины Петровой - [34]

Сейчас она снова была обыкновенной девчонкой, и Коля недовольно отвернулся, а Лёня пробормотал что-то в ответ вроде: «Н-нет…»

Девочку стали теребить какие-то другие девочки, а к мальчикам неожиданно подошёл высокий загорелый человек, держащийся очень прямо, по-военному, и протянул Коле руку:

— Коля Гриненко?

— Да, — удивлённо ответил Коля, пожимая протянутую ему руку.

Коля увидел, что друг его смутился, но он уже и сам догадался: Лёнин учитель.

— Понравился концерт? — спросил Лёнин учитель.

— Да… — ответил Коля неуверенно. (И куда его задор девался?)

— А Лёня как играл?

— Хорошо играл! — решительно ответил Коля.

Он подумал: надо защитить Лёню. Может быть, это имеет значение для учителей, когда другим нравится?

— Да, неплохо играл, — сказал Лёнин учитель, — но и не совсем хорошо. Что сбился — это ещё не так важно, а вот что в трудных местах пальцы заплетались — это похуже. Работал мало!

Учитель серьёзно посмотрел сначала на Лёню, потом на Колю и вдруг улыбнулся им по-мальчишески, кивнул головой и отошёл.

Мальчики спустились в раздевалку.

— А мать где? — спросил Коля.

— Мама сейчас тоже пойдёт. Она там, наверно, с Алексеем Степанычем разговаривает.

— А учитель у тебя хороший, — вдруг, неожиданно для себя, сказал Коля.

— Ещё бы! — гордо отозвался Лёня. — Фронтовик!.. Подержи-ка скрипку, я оденусь.

Коля со странным чувством взял в руки скрипку товарища и держал её, пока тот одевался.

Мальчики вышли на улицу. Какой дождь! Льёт прямо как из ведра!

— Подождём здесь, — сказал Лёня и стал под навес.

— Стой-ка, — сказал Коля; он распахнул пальтишко и сунул под него скрипку.

— Да, она дождя не любит, — сказал Лёня.

Он почему-то совсем не удивился поступку друга.

42. Отметки

Галя играла в начале второго отделения. Она сыграла, как всегда, очень хорошо. Марина слышала, как хвалили её взрослые, и радовалась за подругу.

После Гали играли ещё четыре ученика, и самой последней — китаянка Нина Ли, ученица Дмитрия Иваныча.

Скрипка в руках у Нины звучала так поэтично и своеобразно, что это почувствовали даже малыши. Нине долго хлопали, хотя это не полагалось на школьных концертах. Нина улыбалась и кивала чёрной головкой.

— Концерт окончен, — сказал Семён Ильич, оборачиваясь к публике. — Прошу, товарищи, не дожидаться отметок. Дети узнают их в классах… Ребятки, по домам, по домам!

Семён Ильич говорил это после каждого концерта, и почти всегда его не слушались. Всем не терпелось узнать оценку комиссии — взрослым, может быть, больше, чем детям. А дети рады были после волнений концерта поделиться впечатлениями и пошуметь немного в приёмной.

Марина и Галя грызли яблоки и, сидя на скамейке, болтали ногами, как маленькие.

— Тебе, наверно, пять, — говорила Марина, — а мне, скорей всего, четыре или четыре с плюсом. Знаешь, я ведь в одном аккорде сфальшивила, а в «Прялке» чуть не спуталась! Пальцы бегут-бегут, невозможно остановиться — и, чувствую, сейчас собьюсь!

— Нет, ты хорошо сыграла. А у меня, знаешь, вторая вариация не очень хорошо получилась — ты заметила? Вдруг ля спустилось — что тут делать? Хорошо, что к самому концу. А перед третьей вариацией мне Алексей Степаныч настроил.

— Галя, а как ты думаешь, почему приходил этот мальчик?

— Какой мальчик?

— Ну, этот, Коля Гриненко. Знаешь, Галя, тут, по-моему, не обошлось без Алексея Степаныча. Он что-то с ним говорил после первого отделения.

— Да зачем Алексею Степанычу этот Коля? Вот не понимаю! — удивлённо сказала Галя.

— Ну, как ты не понимаешь, ведь он — Лёнин товарищ.

Галя покачала головой.

— Уж этот Алексей Степаныч! — сказала она покровительственным тоном, как будто она была взрослой, а её учитель — мальчишкой.

— Идут! — закричала Шура, вбегая в приёмную.

Двери зала открылись, и оттуда вышел Семён Ильич. В руке у него был мелко исписанный листок.

Семёна Ильича сейчас же обступили со всех сторон дети и взрослые.

— Дети, — сказал Семён Ильич, оглядев столпившихся вокруг него ребят, — я должен вас предупредить, что оценки в этом году будут очень строгие, гораздо более строгие, чем раньше. Пятёрку мы будем ставить лишь за безукоризненное исполнение. А некоторые из вас лентяйничают и думают всё взять своими способностями. Вот Витя Григорьев например, сыграл неплохо, но ведь это очень лёгкая для него вещь, а более трудную он поленился выучить. Или Лёня Гаврилов — пропустил целый месяц занятий…

Семён Ильич поискал глазами Лёню и, не найдя его, поднёс к глазам листок и начал читать:

— «Боря Астахов — четыре с плюсом. Наташа Бовицына — четыре с минусом. Митя Васильев — три с плюсом…»

— Ой, какие отметки! — не выдержав, шепнула Шура.

На неё зашикали. Все боялись пропустить кого-нибудь.

Оценки были, правда, невысокие: «чистой» пятёрки не получил никто. Самой высокой оценкой оказалась пятёрка с минусом, и её получили четыре ученика: один маленький мальчик из первого класса — тот самый, чья игра понравилась Коле Гриненко, шестиклассница — китаянка Нина Ли и две девочки из пятого класса: Галя Бармина и Марина Петрова.

43. После концерта

— Ну что ж, Марина, ты довольна? Или тебя смущает минус? — спросил Алексей Степаныч Марину на первом после концерта уроке.