Школьный демон. Первый курс - [45]

Но, как не крутись, а вставать надо. Честно говоря, я ожидал, что после наших ночных посиделок Дафна будет спокойно спать до самого завтрака, так что очень удивился, когда, спустившись в гостиную, увидел ее в компании остальных членов команды, увлеченно болтающей с Мелиндой Блетчли, нашим вратарем *

/*Прим. автора: в книгах вратарем Слизерина в описываемый период был Майлз Блетчли, но в фильме «ГП и ФК» Блетчли — девушка, единственная в команде и я решил это так и оставить/

— Всем доброе утро!

— Доброе. — Вразнобой откликнулись все присутствующие в гостиной, кроме Теренса Хиггса, которые посмотрел на меня крайне недоброжелательно. Не удивительно. Впрочем, и другие игроки не слишком рады выходке преподавателей, так что доказывать свое право на место в команде придется на полном серьезе. Особенно «порадовал» меня хмурый взгляд Люциана Боула, левофлангового загонщика. Похоже, бладжеров придется опасаться всерьез.

— Так — Вступил Маркус — напоминаю: сегодня у нас первая тренировка. Правила все помнят? — Вопрос был явно обращен только ко мне, ведь все остальные уже играли в прошлом году.

— Помню. — Ожидаемо откликаюсь в одиночестве.

— А вот тебе лучше о правилах забыть.

— Почему это?

— Там много рассказано о том, как можно и как нельзя атаковать ловца. — Можно расслабиться. Я-то подумал совсем о другом.

— Да.

— Так вот, эти правила не соблюдаются НИКОГДА. Более того, за всю историю квиддича не было ни одного случая, чтобы хоть какая-нибудь команда была наказана за неправильную атаку ловца. Даже штрафной ни разу не был назначен, не говоря уже о более серьезном наказании.

— Не удивительно, учитывая историю появления ловцов в квиддиче. — Я еще перед школой старательно штудировал правила и историю квиддича, в том числе и некоторые источники, не доступные широкой публике.

— Историю? Может расскажешь, а то меня этот факт всегда серьезно удивлял: подробные, тщательно расписанные правила... и такое наплевательское к ним отношение. — Хм... Серьезно не знает, или притворяется? Впрочем, в данной ситуации — без разницы.

— Эта история не входит в число запретных, но упоминать о ней... не принято. Было это примерно через 200 лет после ухода Основателей. В квиддич тогда уже играли, но сама игра была скорее похожа на маггловский футбол: никаких ловцов, никакого снитча, игра была ограничена по времени. И вот сын тогдашнего директора Хогвартса, имя которого, я уже, признаться, забыл, захотел играть. Но, случилось так, что сын не был достоин своего, действительно могущественного отца. Поставить его на любое место в команде — значило обеспечить этой команде постоянные проигрыши. А мальчик хотел выигрывать. И тогда директор придумал и зачаровал первый снитч, а сына — сделал ловцом. И запретил заканчивать игру до тех пор, пока снитч не будет пойман. В те времена директор Хогвартса — это была более чем серьезная политическая фигура. Те, кто могли бы воспротивиться его воле, не сочли нужным вмешиваться, так что изменения были введены в правила, несмотря на мнение большинства игроков.

— И что было дальше? — Похоже, Мелинда и в самом деле не знала этой истории.

— Несколько матчей подряд команда, в которой играл Золотой мальчик, выиграла. А потом директорский сын поймал головой бладжер на высоте около двадцати футов и крепко навернулся, несмотря на помощь отца. Больше он не играл: решил, что с него хватит. Ходили слухи, что уже тогда команды и судьи договорились не обращать внимания на правила, защищающие Золотого мальчика, и тот, кто запустил бладжер — не был наказан. Отец Золотого мальчика догадался об этом, и было много всяческих неприятностей. Но, при жизни этого мага никто не поднимал вопроса об отмене нововведений, а когда он все-таки умер, то «новые» правила стали уже привычными.

— История, конечно, интересная, но мы задержались. Все — на поле. Гринграсс, будешь пробоваться?

— Нет. Просто посмотрю на тренировку. У меня и метлы-то своей нет.

— Хорошо. Все — выходим.

Тренировка. (Дафна).

Сидеть на трибуне под моросящим дождем было то еще удовольствие. Но я не могла не попытаться помочь Драко. К счастью, я еще в поезде заметила за ним одну особенность. Драко Малфой — стихийный легилемент. Ему частенько удавалось считывать мысли всех вокруг, кроме разве что Гарри. Щиты нашего предводителя оставались неуязвимыми. Как ни странно, сам Драко так и не разобрался, что именно с ним происходит, и почему он частенько знает ответы на вопросы преподавателей, хотя не учил уроки, и почему те или иные люди привлекают его, или вызывают бешеное отторжение. Наверное, стоило бы сказать ему об этом... Но мой лорд просил меня пока не делать этого. Мой Лорд... как странно произносить эти слова, пусть и про себя, имея в виду не Воландеморта, а мальчика с параллельного класса. Отец придушит меня, если узнает о таком зигзаге Удачи, но я нисколечко не жалею. Одно воспоминание о том существе, что прячется за зелеными глазами и именем Мальчика-который-Выжил, наполняет меня гордостью. Все вокруг, ну разве что кроме профессора Снейпа, видят только нескладного невысокого мальчишку. И только я постоянно вижу рукоять меча над правым плечом, жало скорпиона, готовое в любой момент нанести разящий удар, и крылья, черные крылья, что несут его через Хаос. Наверное, я плохая Видящая. Гарри говорил, что Видящая всегда понимает, что именно она видит, но не я. Я видела, как вздрогнула Гермиона при словах Гарри «моя прелесть», но я не знаю, что они имели в виду. А уж когда Драко в первый раз назвал Гарри предводителем, а тот посоветовал «тогда уж лучше употребляй полный титул: уездный предводитель команчей», этого вообще не понял никто. И только грустная усмешка, которую я заметила благодаря Взгляду, показала мне, что это имеет какой-то смысл.