Школьная мышь - [17]

Нервы Драного Робина были на пределе.

— Какая несправедливая штука жизнь, — сказал он как-то Флоре. — Ну почему все эти несчастья происходят именно с нами?

— Пойдём, папа, почитаешь мне, — предложила она. — Это отвлечёт тебя от грустных мыслей.

— Читать? — возмутился Робин. — Ещё чего! У меня летние каникулы.

Гиацинта выглядела менее обеспокоенной, чем другие. Она ходила погружённая в собственные мысли, стала капризна в еде и обнаружила неожиданное пристрастие к мылу, которое она грызла, сидя на умывальнике.

Флора часто размышляла над тем, какие у Лави шансы остаться в живых, и пришла к выводу, что не очень-то хорошие. «Не представляю, зачем она это сделала, — думала Флора, — но она ещё доживёт до того, чтобы пожалеть об этом. Или, скорее, не доживёт».

На столе в библиотеке лежал открытый французский разговорник. Читая его, Флора наткнулась на строчки, которые очень хорошо подходили к ситуации.

Adieu — прощай (доброе пожелание при окончательном расставании).

Au revoir — до свидания (прощание до следующей встречи).

«Боюсь, мы больше не встретимся, — думала Флора. — Adieu, Лави». Позже в тот день она осталась одна с Боем.

— Ну что же, — заговорила Флора, — похоже, мои занятия с учениками окончены. Лави нет, папа отказывается учиться, мама говорит, что слишком занята, хотя я и не понимаю чем. Остаёшься только ты.

— Класс из одного ученика.

— Да.

— Значит, ты можешь посвятить себя мне одному. Если захочешь.

«Ах, Бой, — подумала Флора, — я и так посвятила себя тебе, глупый!»

— Конечно, хочу, — сказала она. — Я готова сделать для тебя всё, что угодно, ты же знаешь.

Розовые глаза Боя, казалось, стали ещё краснее.

— О Флора! — вздохнул он, и они нежно потерлись носами.

Было очень жарко, даже по ночам, и, поскольку школа стояла пустая, мыши отдыхали где придётся, не забывая, однако, в случае необходимости отправляться к дренажной трубе.

Одна Гиацинта оставалась в гнезде под раковиной и была в таком раздражённом состоянии, что Робин сбежал на старую квартиру, в учительскую, чтобы побыть в тишине и покое.

Что касается Флоры и Боя, они выбрали щель в стене, ту самую, в первом классе. Там было прохладно, и у мыши-учительницы и её единственного ученика всё было под рукой.

Примерно в середине каникул они, очень довольные, сидели рядышком на парте. И учительница, и ученик имели все основания для радости. Бой, сидя спиной к календарю на стене, только что досчитал до тридцати одного.

— Я должна рассказать об этом маме! — объявила Флора. — Не двигайся, отдохни. Ты это заслужил. Мама! — крикнула она в дырку под раковиной. — Ты представляешь, Бой досчитал до тридцати одного!

— Я больше шести не могу, — отозвалась Гиацинта. — Иди сюда, посмотри.

— Ой, мама! — обрадовалась Флора, увидев полдюжины новорождённых мышат, пухлых, розовых, голеньких и страшненьких.

— Позови отца, — велела Гиацинта. — Он в учительской.

Драный Робин не слишком обрадовался приказу жены.

— Ну что там ещё случилось? — спросил он Флору.

— Ничего плохого. Сюрприз.

Для Робина это действительно оказалось сюрпризом.

— Цинта! — воскликнул он, увидев свой третий выводок сыновей и дочек. — Я и не знал! Ты же мне ничего не говорила!

— Ну вот, теперь знаешь.

Робину, который понятия не имел о наследственности, пришла в голову ужасная мысль.

— А хвосты у них есть? — спросил он.

— Бедный папа! — сказала Флора Бою, когда они уже снова устроились у себя, в щели на стене. — Он всегда говорит не то и невпопад, а мама на него сердится.

— Я рад, что ты на меня не сердишься, — сказал Бой.

— Это потому, что ты никогда не говоришь не то и невпопад.

— Флора! — нежно произнёс Бой, и слово эхом пронеслось по школе: — Флора! Флора! Флора!

Но звук у эха был выше, да и интонации знакомые.

— Это Лави! — обрадовалась Флора и спрыгнула на пол. Бой последовал за ней. — Сюда, Лави! Мы в первом классе!

На пороге появилась маленькая фигурка Лави.

— Я вернулась! — объявила она. — Подождите здесь. Я приведу своего друга.

— Я и не знала, что у тебя есть друг, — удивилась Флора.

— Так у меня его и не было. А теперь есть. Сейчас приведу его. Он немножко стесняется.

Флора и Бой переглянулись, но, прежде чем они успели что-нибудь сказать, Лави вернулась. За ней, смущаясь, шла мышка, ещё меньше, чем сама Лави.

— Познакомьтесь, это Хейкорн. Хейкорн, это моя сестра Флора и её друг Бой.

Бросив взгляд на Боя, Хейкорн едва не бросился прочь, но Лави его успокоила:

— Не волнуйся. Бой очень славный. Просто белого цвета, так он в этом не виноват.

— Лави, мы за тебя так переживали, — сказала Флора. — Где ты была всё это время?

— На ферме. У мамы есть папа, у тебя Бой. Вот я и сказала себе: Лаванда, девочка моя, отправляйся-ка ты на поиски своего счастья. Вот так однажды вечером я и пошла на ферму. И встретила там Хейкорна. Он фермерская мышь. Я обещала, что ему здесь понравится.

— Наверняка понравится, — хором сказали Флора и Бой.

— Понравится? — повернулась к Хейкорну Лави.

— Да, Лави, — ответила маленькая мышка очень тихим голоском.

— И ты будешь вместе с нами учиться у Флоры читать?

— Да, Лави.

— Но может быть, он не захочет, — сказала Флора.

— Захочет, — заверила её сестра. — А теперь идём, Хейкорн. Я представлю тебя папе с мамой.