Школьная история, рассказанная самоубийцей - [10]

Я смотрела на Иренку, – на её распущенные волосы, на платье странного покроя, расстёгнутое красное пальто… всё это выглядело таким неуместным в нашей школе, где ученицы носили коричневую форму и заплетали косы. Наверное, она не врала, что на земле наступило будущее… а я навеки осталась там, в прошлом, и уже никогда не вернусь…

Прошло сорок лет, и мои родители, должно быть, уже состарились. Интересно, как они там? Живы ли ещё?..

В памяти вдруг всплыла строчка из давно забытой песни: «Смерть не страшна»…

Смерть не страшна: дует синий ветер,

Гаснет призрачный, тусклый свет…

Встань у окна, – ты и не заметишь,

Как промелькнёт десять тысяч лет.

Смерть не страшна: звёздными лучами

Освещаются все пути.

Ты не одна; долгими ночами

Верь и жди меня, верь и жди…

Мне представилось: в полутёмной комнате у окна стоит женщина и плачет. Наверное, моя мама плакала, когда я умерла…

– Хочешь, я заберу тебя отсюда? – неожиданно спросила Иренка.

Я молчала. Просто потому, что не верила. Я ведь давным-давно мертва… ну куда она меня заберёт?..

«Ночь так темна»… – вспомнилась мне ещё одна строчка.

Ночь так темна; детская кроватка

Вдруг опустела, и гаснет свет.

«Смерть не страшна», – шепчут липы сладко.

Ты не знаешь, что смерти нет…

Я представила: в незнакомой комнате у пустой детской кроватки сидит Иренка. Она ждёт меня. Но мы никогда не встретимся. Потому что я в одном мире, а она в другом. Потому что:

Тысячи лет; звёзды за порогом…

Синий ветер, лети, лети…

Тысячи лет – долгая дорога,

Я не успею её пройти.

В солнце и в дождь, днём и ночью звёздной

Голос мой не развеет грусть.

Ты позовёшь, только будет поздно:

Я не вернусь назад, не вернусь.

Теперь я вспомнила всю песню целиком. Я слышала её уже здесь, в мире смерти и снов. Эту песню передавали по радио, когда я умерла, – возможно, специально для меня… у нас такое часто случается. Когда кто-нибудь умирает, его приветствуют; бывает, даже устраивают праздник… В мире живых тогда пели другие песни. В одной из них тоже были ночь и разлука; она была не о том, но, вспоминая её, я всё равно представляла незнакомую комнату и плачущую у детской кроватки Иренку, которая меня ждёт…

– Хочешь, я заберу тебя?.. – повторила она. – Тогда протяни руку.

Её рука коснулась моей, – и ничего не произошло. Я стояла и вопросительно на неё смотрела. Иренка вложила мне в руку какой-то предмет. Сначала я не поняла, что это такое. Потом раскрыла ладонь, – и увидела маленький жёлтый цветок, – из тех, что растут в лесной чаще… Такие цветут только в мире живых. У нас вообще нет цветов. Здесь даже трава не растёт…

Он был уже увядший, этот цветок; тёмно-зелёные листья поникли, и лепестки безжизненно свесились вниз; казалось, он знал, что умирает.

– И что мне с ним делать?.. – разочарованно спросила я. Но тут зазвенел звонок; пора было возвращаться в класс, и я сунула цветок в карман, надеясь снова встретиться с Иренкой после урока…

X

На перемене мы с Иренкой вышли на улицу. Она взяла меня за руку и повела на пустырь, лежавший за школой. Слева от него была дорога и ржавые рельсы, по которым уже давно не ходили трамваи; справа – другая дорога, по которой изредка проезжали грузовики. За пустырём лежал облетевший парк, – мрачный, угрюмый; ветви деревьев, на которых уже сорок лет не росла листва, напоминали скелеты мёртвых чудовищ. Земля на пустыре была сухая и пыльная, покрытая трещинами: здесь никогда не идут дожди…

Иренка взяла у меня цветок и воткнула его в одну из трещин в земле.

– Неужели будет расти?.. – удивилась я. – Цветы не растут без воды…

Она ничего не ответила, лишь хитро улыбнулась, снова взяла меня за руку и повела назад, – в школу, откуда мы и пришли. Учителя не разрешают нам ходить на пустырь. Если бы они узнали, что мы были там, нас бы, наверное, ругали; но мы вернулись быстро, так что никто ничего не заметил…

А на другое утро я увидела, что цветок подрос. Через несколько дней он стал совсем большим, а потом пустил новые ветви; прошла неделя или две, – и это уже был цветущий куст, красивый, как частица другого мира. Иренкиного мира…

XI

Дни в мире мёртвых текут незаметно, похожие один на другой. Я по-прежнему хожу в школу, но теперь мою жизнь освещает солнце; оно смотрит на меня из каждого жёлтого цветка… Куст становится больше с каждым днём. Я наведываюсь к нему по утрам. Каждый раз, отправляясь в школу, я нарочно иду через пустырь. Теперь у меня есть тайна. Мне радостно, что он растёт…

В школе я встречаюсь с Иренкой. На уроках мы сидим рядом; мне с ней хорошо и легко. На душе у меня спокойно. Теперь у меня есть подруга, но дело даже не в этом. Что-то произошло. Я чувствую, что мир изменился и уже никогда не будет прежним…

Иренке удалось побывать в моём родном городе; в нашей квартире теперь жили другие люди. Мои родители состарились и умерли. Через год после моей смерти на свет появился мой брат, – мальчик с золотыми кудряшками и синими глазами. Ему было уже сорок лет, и у него была своя семья.

Вот и всё, что удалось узнать. Когда я ещё была жива, мне очень хотелось иметь младшего брата или сестру; но теперь его рождение меня не радовало: я понимала, что, если бы не моя смерть, его никогда бы не было на свете. Моим родителям нужен был только один ребёнок. Или он, или я. Рождение брата ровно через год означало, что они забыли меня и утешились; я была рада за них и надеялась, что он смог стать для них идеалом, – идеальным ребёнком, о котором они всегда мечтали. Я ревновала… возможно, я была не права, и они долго горевали за мной, – когда я услышала о брате, такая мысль не пришла мне в голову, а правду об их чувствах я так никогда и не узнала. Мы с родителями не встретились за гробом. Наверное, они попали куда-то в другое место, – не туда, куда я. Не в школу…