Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть - [55]
Разные интересы, сферы деятельности и даже разные города отдаляют нас друг от друга. Но, несмотря на это, мы помним нашу школьную дружбу и дорожим ею. Только она всегда была и будет самой искренней, неподдельной и бескорыстной.
Анна Щендрыгина
Про указку и противогазы
Девяностые. Мой класс… Шумный, дружный, лучший в мире. Такой – а я имею возможность наблюдать много классов, – каких сейчас до обидного мало. На последнем звонке и выпускном было видно: учителя нами гордятся. А ведь мы – все вместе и каждый по отдельности – были еще той штучкой! «Ну и ушлый вы народ, ажно оторопь берет», – наша обожаемая классная мама Татьяна Викторовна частенько цитировала Филатова, услышав от нас очередную саркастичную реплику. Но тем не менее с нами всегда было интересно, мы выделялись на фоне остальных классов то успехами и достижениями, то тем, как уходили в отрыв и никто не мог нас остановить…
Ну, почти никто. Директора мы все же побаивались. И, оказываясь у него «на ковре», сидели притихшие и виноватые, честно осознавая свою вину… Правда, стоило только выйти за дверь, как все горькое чувство испарялось.
У нас был тяжелый коллективный переходный возраст. И усугубляло ситуацию то, что пакостили мы всем классом. Всем. И так же вместе за это отвечали, не сваливая вину на зачинщиков и не выискивая крайних в нашей разношерстной толпе. «Все – так все», – говорили мы, периодически сбегая с уроков и прячась в неработающем женском туалете. «Все – так все», – перешептывались, стоя на «стреме», пока самые отчаянные доставали со стенда расписание уроков нашего класса и методично ставили карандашные прочерки напротив всех семи уроков вторника. (Вот за это нам влетело по самое «не балуй»!) «Все – так все», – бубнили под нос, дыроколом искрашивая аккуратные, только начатые тетрадки младших классов в горку клетчатых конфетти.
Да, с дыроколом была еще та история… Татьяна Викторовна с нами долго не разговаривала. Нет, разговаривать она, конечно, разговаривала, но как… Сухо, сдержанно, подчеркнуто равнодушно, без привычных улыбок и шпилек в наш адрес. Честно говоря, было за что. Наш восьмой «Б» тогда вообще перешел все границы дозволенного. Это когда мы остались без присмотра.
Теперь-то я понимаю, что когда у ребят столько энергии, ее постоянно и непреклонно нужно направлять на хорошие дела, иначе она рискует перехлестнуть через край и вылиться во что-то невообразимое. Три с лишним года своего классного руководства Татьяна Викторовна бессменно и безупречно сдерживала наши позывы напакостить по-крупному, а в середине 8-го класса неожиданно заболела. Поэтому в школе ее не было всю третью четверть. И мы автоматически перешли под свое собственное управление, то есть в классе воцарилась полная анархия…
– А-а-а!! Отстань!!! – со всей мочи орал Лешка, за которым, сворачивая парты и шкафы, гонялся Санька.
И не просто так гонялся, а с большой указкой, выточенной из тяжелого красивого дерева. Ее Татьяне Викторовне сделали ребята из ее предыдущего класса. Классная мама ее очень любила – аккуратная, гладкая, величественная указка с резной удобной ручкой. В кабинете над доской, под самым потолком, висели таблицы склонения немецких артиклей, предлогов, вопросительных слов, окончаний, и достать до них стандартной школьной указкой было невозможно; именно поэтому на очередное 8 Марта предыдущие выпускники выточили на уроках труда этот нужный подарок.
Мы тоже указку очень уважали, но немного в другом аспекте. Для мальчишек каждую перемену она превращалась в фехтовальную шпагу, перед которой все остальные виды холодного оружия тотчас же меркли…
Ну так вот, вернемся к тому памятному дню. Санька гонял по классу Лешку, тот кричал и отбивался, пытаясь увернуться от беспощадного острия. Вот уже на пол слетело зеркало (слава богу, упало на чью-то сумку, а то бы разлетелось вдрызг). Вот Лешка задел шкаф с методической литературой, и из него с шумом посыпались книги и учебники. Вот Санька указкой сорвал с окна колыхавшийся тюль, и он плавно приземлился на голову Сережки, и вот – апофеоз….
Марина наливала воду в стакан и, пока несла его до парты, немного пролила. На эту лужу наступил Лешка. Поскользнулся и упал, закатившись под учительский стол. Следом за ним на ней же поскользнулся и Санька, но, падая, неудачно вытянул руку с указкой, и та легко протаранила фанерную школьную доску, уткнулась в стену и, грустно хрустнув, сломалась…
– Твою дивизию… – протянул Сережка.
– Е-мое… – откликнулся класс.
На темно-коричневой, в беловатых разводах от мела доске ярким торжествующим бельмом сияла приличная дыра, а указка в Санькиной руке щерилась обломком в половину своей прежней длины. Из крана громко в воцарившейся тишине капала вода. И тут с невероятным грохотом упал карниз, по-видимому, не переживший потери тюля…
То ли на этот грохот, то ли на наш истерический смех сбежались все учителя, проводившие рядом занятия…
Представляю, чего им стоило не поубивать нас сразу: в классе царил полный разгром! В «раздетое» окно врывалось проснувшееся мартовское солнце, поперек трех парт лежал тяжеленный металлический карниз, чудом никого не задевший, из-под учительского стола торчали Лешкины ботинки сорок последнего размера, в позе убитого бойца рядом с ними лежал, сотрясаясь от приступов смеха, Санька, все остальные уткнулись в парты, не в силах поднять глаз на педагогов, и только голубоглазый и розовощекий Сережка невозмутимо смотрел на ворвавшихся в класс учителей из-под кружевного тюля.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.
Эта книга – увлекательный рассказ о насыщенной, интересной жизни незаурядного человека в сложные времена застоя, катастрофы и возрождения российского государства, о его участии в исторических событиях, в культурной жизни страны, о встречах с известными людьми, о уже забываемых парадоксах быта… Но это не просто книга воспоминаний. В ней и яркие полемические рассуждения ученого по жгучим вопросам нашего бытия: причины социальных потрясений, выбор пути развития России, воспитание личности. Написанная легко, зачастую с иронией, она представляет несомненный интерес для читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трудно найти человека, который бы не вспоминал пережитые им 90-е годы прошлого века. И каждый воспринимает их по-разному: кто с ужасом или восхищением, кто с болью или удивлением… Время идет, а первое постсоветское десятилетие всё никак не отпускает нас. Не случайно на призыв прислать свои воспоминания откликнулось так много людей. Сто пятьдесят историй о лихих (а для кого-то святых) 90-х буквально шквалом ворвались в редакцию! Среди авторов — бывшие школьники, военные, актеры, бизнесмены, врачи, безработные, журналисты, преподаватели.
…Воспоминания о войне живут в каждом доме. Деды и прадеды, наши родители – они хранят ее в своей памяти, в семейных фотоальбомах, письмах и дневниках своих родных, которые уже ушли из жизни. Это семейное наследство – пожалуй, сегодня самое ценное и важное для нас, поэтому мы должны свято хранить прошлое своей семьи, своей страны. Книга, которую вы сейчас держите в руках, – это зримая связь между поколениями.Ваш Алексей ПимановКаждая история в этом сборнике – уникальна, не только своей неповторимостью, не только теми страданиями и радостями, которые в ней описаны.
Нет лучше времени, чем юность! Нет свободнее человека, чем студент! Нет веселее места, чем общага! Нет ярче воспоминаний, чем об университетах жизни!Именно о них – очередной том «Народной книги», созданный при участии лауреата Букеровской премии Александра Снегирёва. В сборнике приняли участие как известные писатели – Мария Метлицкая, Анна Матвеева, Александр Мелихов, Олег Жданов, Александр Маленков, Александр Цыпкин, так и авторы неизвестные – все те, кто откликнулся на конкурс «Мои университеты».
Этот сборник составлен из историй, присланных на конкурс «О любви…» в рамках проекта «Народная книга». Мы предложили поделиться воспоминаниями об этом чувстве в самом широком его понимании. Лучшие истории мы публикуем в настоящем издании.Также в книгу вошли рассказы о любви известных писателей, таких как Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.