Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть - [17]

Осенью 1990 года мы стали октябрятами. Данное событие проходило на торжественной линейке в спортзале. Это первое хорошее воспоминание о школе. Еще одно хорошее воспоминание – это поездка на телевидение. Туда нас позвали на какую-то передачу. Тогда мы уже были второклашками, и к нам пришла еще одна новая девочка. Таким образом, нас стало восемь. Тогда же, во втором классе, гуляя с ребятами недалеко от школы, я угодил в трясину и чуть не погиб. Меня спас одноклассник. Он же, как это ни странно, разбил мне голову, играя со мной в догонялки по классу. Это вышло, в общем-то, случайно. Разбитая голова оказалась моей первой серьезной травмой. Страдал я и от дизентерии. Эта болезнь просто преследовала меня. Из-за нее я часто лежал в больнице, а мой класс сажали на карантин. Моим родителям об этом почему-то не сообщали. Гулял у нас по школе и педикулез, а через какое-то время началась эпидемия чесотки, после чего всех больных немедленно упрятали в изолятор… В медкабинете проверка на вшивость была обязательной процедурой…

Начиная с третьего класса мы стали дежурить по столовой. Это было наше первое ответственное задание. Были у нас и поручения. К примеру, я сначала был физоргом и поднимал своих одноклассников криком «Подъем!», за что пацаны меня невзлюбили и вскоре на очередной политинформации поставили вопрос о немедленном переизбрании меня.

Приходилось мне столкнуться и с воровским беспределом. Это, пожалуй, было одной из главных бед. Крали буквально всё, но особенно обидно было за посылки, которые присылали из дома. Мы старались держать факт получения посылки в тайне, иначе рисковали остаться ни с чем. Если же это все-таки происходило, мне приходилось выслеживать таких «героев» и разбираться с ними на кулаках, хотя повторюсь, что драться я очень не любил. Что-то мне удавалось вернуть, а что-то нет. А чтобы силенок у меня было побольше, я стал по возможности чаще ходить в спортзал и тягать гири, подтягиваться и т. д.

По специально выделенным дням мы ходили в баню, которая находилась в подвале школы. Каждому из нас выдавали по кусочку хозяйственного мыла, которым мы и мылись с головы до ног.

С пятого класса мы начали изучать иностранный язык. Это был немецкий, который пошел у меня, равно как и русский, очень хорошо, и ко мне за помощью стал обращаться весь класс. Через некоторое время мое фото оказалось на доске почета на первом этаже. Для меня это было приятной неожиданностью. Попал я туда отнюдь не за хорошую учебу, а за относительно хорошее поведение, а моим родителям было передано благодарственное письмо за мое хорошее воспитание.

Многое менялось. Кто-то из ребят и воспитательниц уходил, а кто-то приходил… На новогодние каникулы я приезжал домой, а ездил я тогда уже один, как вполне взрослый человек, вместе с остальными ребятами и аж с пятью подарками. У нас были очень хорошие спонсоры-финны. В этом плане они, конечно, были молодцы, помогали нам.

Пел я в школьном хоре, хотя какой-то музыкальности в себе не чувствовал, но старался. Вскоре я ушел из хора в театральный кружок. Еще будучи второклашкой, я пытался говорить чужими голосами, кого-то пародируя и изображая, чем изрядно смешил всех одноклассников. Мой актерский талант разглядела одна из воспитательниц, заведующая драмкружком, и немедленно записала меня туда. Так я стал участвовать в конкурсах чтецов, играть какие-то роли в разных сценках.

Память у меня была хорошей, и потому запомнить слова роли для меня не составляло никакого труда. Мне это нравилось, и я очень старался как можно лучше сыграть. Про спортзал я не забывал и продолжал тягать гири. Мы подросли и теперь уже сами на отбое гоняли учеников младших классов. Про свою первую учительницу мы не забывали и иногда забегали к ней в младшие классы. Порой то у нас, то у девочек, – а их теперь было а ж целых пять! – возникали ссоры, но примирение наступало быстро…

Мы взрослели. Многие потихоньку начали курить. Курение же в интернате было строго запрещено. Устав бороться с курящими старшеклассниками, директор даже издал указ об отчислении таких ребят из интерната. Так за систематическое курение были исключены несколько учащихся…

Я тоже покинул интернат раньше положенного срока. Однажды, в самом начале учебного года, на обеде я вдруг ни с того ни с сего потерял сознание. После этого меня стали находить в бессознательном состоянии то в коридорах, то в классе, то в спальне… Меня немедленно освободили от физкультуры и категорически запретили поднимать тяжести. На уроках я соображал плохо: голова болела. В больнице, куда я попал после тяжелого припадка с пеной у рта, мне поставили диагноз – эпилепсия. Приступы набирали силу. Однажды я вдруг понял, что вообще перестаю узнавать своих одноклассников. Они стали посмеиваться над моим состоянием, что меня очень раздражало. Мне было непонятно, почему они стали это делать?

Меня продолжали кормить таблетками, от которых мне становилось еще хуже. Учился я теперь по щадящему режиму. Мне списали со счета все, что я пропустил, пока был в больнице. Ребята продолжали отпускать свои дурацкие шуточки в моей адрес, но я старался не обращать на это внимания… Давалось это нелегко. И когда в день рождения мне позвонила мама, сказав, что она забирает меня навсегда, я решил поделиться этой новостью с ребятами. Услышав об этом, они заметно приуныли. Воспитательница тоже не поверила, что я навсегда их покидаю. Тогда ребята попросили меня сесть, заявив, что им надо кое-что сказать. Я сел и стал ждать. Тяжело вздохнув, мои одноклассники попросили у меня прощения и сказали, чтобы я не держал на них зла. Жаль, конечно, что я не доучился и не сохранил свое здоровье. Жизнь нас раскидала, но я нашел некоторых одноклассников, и иногда мы общаемся.