Школа ужасов - [70]

– Кофе? – предложил Корнтел, направляясь к утопленному в стену шкафчику. – У меня даже есть машина для кофе-эспрессо– хочешь попробовать?

– Спасибо, не откажусь.

Глядя, как его былой одноклассник возится с приготовлением кофе, Линли вновь припомнил реплику Элейн Роли: «Эта ведьма готова наизнанку его вывернуть. По-моему, ей уже это удалось». Он старался понять, характеризуют ли слова экономки и нынешнее состояние главы пансиона и в самом ли деле в них содержится доля истины.

Слишком тонкая кожа у Корнтела, он совершенно не умеет скрывать раздирающие его эмоции, они сквозят в глазах– не зря же он так старательно избегает встретиться с Линли взглядом; в неуклюжих движениях – можно подумать, мозг посылает неточные команды его рукам; в его плечах – он горбится, будто пытаясь вобрать голову и шею в панцирь; в лишенной интонаций речи. Трудно поверить, что эта уже почти не сдерживаемая тревога порождена всего лишь любовью, пусть далее невостребованной. Более того, Линли видел, как Эмилия Бонд смотрела на Джона: если в самом деле крепость его внутреннего мира осаждает страсть, эта страсть, уж во всяком случае, не безответная, а потому желательно было бы понять, что же все-таки гнетет и терзает Джона Корнтела. Линли думал, что догадывается о причинах его мучений. Люди, страдающие одной и той Же болезнью, сразу распознают у другого пациента симптомы знакомого недуга.

– Как звали того парня в Итоне, который всегда мог улизнуть от дежурного учителя? – завел разговор Линли. – Ты помнишь его? Кто бы ни дежурил, будь то ночью или в выходной, он заранее знал, как пройдет эта процедура, когда будет обход, в какие спальни заглянут, знал далее, когда его попытаются застать врасплох. Ты помнишь, о ком я говорю?

Корнтел аккуратно вставлял небольшое ситечко в аппарат для приготовления эспрессо.

– Его звали Роутон. Он говорил, что обладает даром предвидения.

– Наверное, – улыбнулся Линли. – Он никогда не попадал впросак, верно?

– И все эти таланты требовались ему лишь для того, чтобы удирать потихоньку в Виндзор к своей красотке. В конце концов он ее обрюхатил. Ты слышал об этом?

– Я помню только, как парни приставали к нему, чтобы он напророчил им насчет экзаменов. Черт побери, раз у него есть дар предвидения, пусть скажет, что старина Джерви готовит нам на вторник к зачету по истории.

Корнтел улыбнулся в ответ:

– Как Роутон всегда отвечал на это? «У меня не получится, ребята. Я предвижу то, что они собираются делать, а что у них в голове, этого я не знаю». Ну, на это ему возражали, что он все-таки может увидеть, как учитель пишет экзаменационные билеты, это ведь уже не мысль, а дело, так что пусть всем расскажет об этом.

– Да, я помню: Роутон принимался подробно описывать, как Джерви сидит за столом и экзаменационные билеты, а потом входит миссис Джерви, одетая в мини-юбку и в белые ботинки из кожзаменителя.

– И больше ничего на ней нет, – расхохотался Корнтел. – Миссис Джерви всегда отставала от моды на пять-шесть лет, правда? Господи, как же Роутон нас смешил всеми этими историями! Я уже много лет и не вспоминал о нем. К чему ты вдруг об этом заговорил?

– Просто подумал, кто же был дежурным учителем в те выходные, Джон? Не ты ли?

Корнтел все еще возился с эспрессо. Из кофеварки вырывался пар, черный напиток начал стекать в стеклянный стаканчик. Корнтел тянул с ответом, разливая кофе в две маленькие чашечки. Затем он поставил чашечки, сахар и сливки на крошечный поднос и установил поднос на столе с откидной доской. Пепельницу он отодвинул, но окурки из нее так и не выбросил.

– Умен ты, Томми. Я и не заметил, как ты подобрался к этому вопросу. У тебя, верно, природный дар для такой работы.

Линли пристроился с чашкой в одном из кресел. Корнтел последовал его примеру – убрал с дороги гитару (две струны порваны, отметил Линли) и уселся на диван. Свою чашку он забыл на столе.

– Мэттью Уотли жил в этом доме, – проговорил Линли. – Ты отвечал за него, а он каким-то образом ускользнул, исчез. Так ведь обстоит дело? Однако мне кажется, что для тебя дело не сводится к той ответственности, которую ты несешь в качестве главы пансиона, что-то еще мучит тебя. Вот я и подумал, не был ли ты в те выходные также дежурным учителем, не был ли ты обязан следить за соблюдением порядка во всей школе?

Корнтел зажал руки между колен, вся поза его выражала беззащитность.

– Да. Теперь ты знаешь самое страшное. Да.

– Насколько я понимаю, ты вообще не совершал в тот вечер обход?

– Я забыл – ты поверишь мне на слово? – Теперь он прямо смотрел в лицо детективу. – Я забыл. В те выходные вообще-то была не моя очередь, но я поменялся с Коуфри Питтом несколько недель назад и совершенно забыл об этом.

– С Коуфри Питтом?

– Он учитель математики и заведующий «Галатеей», общежитием для девочек.

– Почему он решил поменяться? Или это тебе понадобилось?

– Нет, ему. Не знаю почему. Я не спрашивал. Мне-то все равно. Я всегда торчу тут, только на каникулы уезжаю, да и то не всегда… Ну, да тебе это неинтересно. Теперь ты знаешь все. Я забыл сделать обход. Казалось бы, что уж такого? Ребят в школе осталось мало, по домам разъехались, отправились на хоккейный турнир на север. Но если б я честно исполнил свой долг, я бы наверняка поймал Мэттью Уотли, когда он готовил побег. Я знаю – все могло быть по-другому. Но я не сделал обход. Вот и все.