Школа штурмующих небо - [16]

«Мы» — в авиационном марше. В переводе на личный состав Первой советской морской школы — это Г. В. Мельников, В. С. Молоков, П. А. Пушков, Т. К. Короп, Л. И. Иванов, С. К. Литвинов, Н. В. Челноков и другие асы времен летающих фанерных «пятаков» и дюралевых линкоров, скупо названные в штабных отчетах новаторами. Это их упорством, их энергией задавались обороты пламенным моторам, размах рукам-крыльям, ими в тридцатых годах формировались в грозную силу стальные эскадрильи.

Откуда же выходили люди, сделавшие сказку былью?.. Мудра мать всех книг — История. Много она видела, ничего не забыла, никого не вычеркнула из своей материнской памяти. Только рассказывать о всех и ей не по силам. Тысячи парней со сложными биографиями прошли перед ее глазами за пятидесятилетие. Вот путь одного из тех парней к летному мастерству, к боевой славе. Путь Николая Васильевича Челнокова.

В 1931 году комсомолец Челноков, родом из Ленинграда, поступил в морскую авиашколу. Учил его летать на гидросамолетах Михаил Мазуров.

Товарищи звали Челнокова Колькой. Иногда по его старым рабочим должностям: «Колька-грузчик», «Колька-штукатур». Челноков рано своим горбом начал добывать для семьи хлеб насущный. Прошлые профессии пригодились ему в авиации. Вернее, они сработали в Челнокове на авиацию: укрепили мышцы парня, развили сноровку, выносливость, без чего летают недолго и скучно.

Однажды учлет Челноков обнаружил на самолетном кладбище ржавое магнето и сделал из него зажигалку общего пользования. И тут друзья Челнокова узнали, что Колька-грузчик был еще и студентом Ленинградского электромеханического института.

— Небо вытянуло из вуза, — признался Челноков, прикуривая от электрической зажигалки.

Время, проведенное Николаем Васильевичем в вузе, не пропало даром. Благодаря знаниям, полученным в институте, он без особого труда овладевал сложным и красивым искусством — летать, днем и ночью, над сушей и морем.

Вначале в курсантской, а затем в инструкторской кабине самолетов различных марок, в строю аэронавтов, преданных своему делу и Отечеству, вырабатывался характер Челнокова-летчика, его умение прямо смотреть в глаза опасности, чутье на друзей, на врагов.

Вырос Челноков в школе до командира отряда. В 1934 году ейчане избирают Николая Васильевича депутатом в свой городской Совет. А много позже за боевые заслуги на фронтах Отечественной войны страна награждает Челнокова дважды Золотой Звездой Героя Советского Союза.

Но есть у Николая Васильевича награда, которую он получил еще в том же, 1934 году за заслуги перед Родиной в мирном небе, за отличное обучение и воспитание подчиненных, воздушных бойцов. Награда эта — орден «Знак Почета». Знак уважения народа, нетускнеющий, как слава героя…

Тридцатые годы — это годы скачков и открытий, бурного расцвета молодой Советской страны. Потому не удивительно, что страницы истории морской школы тех лет пестрят патетическими повторами: «новый», «успешно», «первый».

В стране обновлялось все. А главным образом люди. В авиацию приходила молодежь, вдохновленная на великие дела партией, комсомолом, революционными подвигами отцов и дедов. Приходили сотни, тысячи Челноковых и, по-рабочему засучив рукава, бросались открывать все: кулацкие подполья, первую борозду в подшефном колхозе, новые качества старых самолетов. Но прежде всего Челноковы открывали самих себя, испытывали самих себя на прочность в различных условиях, удивляя мир упорством, благородством и настойчивостью в достижении цели.

Если бы эта книга писалась только о первопроходцах морской школы, и тогда было бы невозможно поведать все и о всех. Наша цель: рассказать о школе, которую закладывали в разное время славного пятидесятилетия разные люди, как-то высветить из прошлого самое кузницу авиационных кадров, воскресить, что ли, ее дух, психологию закаливания воздушных бойцов, назвать и показать в труде хотя бы тех «кузнецов», чьи уроки мужества и сегодня являются основным разделом учебно-летной программы Ейского училища. Каждому такому уроку — свое место на страницах истории.

Уроки мужества

Февраль сковал льдом Азовское море. Авиаторам приказал: морские самолеты спрятать в ангары, сухопутные поставить на лыжи, а самим одеться потеплее, в меха. В стартовых дощатых кубриках, когда там собирались летчики, пахло нафталином. Летчики, отправляясь в полет, натягивали даже меховые из кротовых шкурок маски.

В тот морозный день летчик-инструктор Сидоров получил ответственное задание. Ему предлагалось выполнить тренировочный полет в зону на самолете-разведчике «Р-1».

— Задание вам такое, — сказал командир отряда Т. К. Короп на предварительной подготовке. — Четыре боевых разворота, две петли, спираль — левая и правая — и домой…

Сидоров взял на борт своего техника Моторина. Моторин не первый раз поднимался в воздух. И поскольку здесь дело его было чисто «пассажирское», он и вел себя, как пассажир. Вначале любовался зимней панорамой Приазовья. Земля и море покрылись толстым слоем снега.

К востоку от Ейска, в степи, вздувались дымами кубанские хутора и станицы. Разведчик карабкался в зону не быстрей, чем текли праздные мысли техника. Дымы примелькались, наскучила белизна. Моторин потер крагой нос, уткнулся лицом в воротник и запел вполголоса какую-то благодушную, под стать его настроению, песню.