Школа гейш - [79]

– Думаешь… – Нобу тревожно покосился на дверь, словно опасался чужих ушей.

– Кто-то из наших людей берет золото сёгуна.

– Но зачем они подкинули голову? Мы бы не хватились Сабуро еще пару недель.

Старший Такухати криво ухмыльнулся:

– Запугивает. И предупреждает.

– Послушай, – нерешительно начал Нобу, – я сейчас скажу то, что тебе не понравится. Но, может, все так и оставить? – Увидев выражение лица старшего брата, он вскинул руки и заговорил быстрее: – Пойми, сёгун просто хочет быть уверенным в нашей лояльности. Я видел Хитоми во дворце. Ей нравится быть фрейлиной. Скоро прибывает самханское посольство. Возможно, она сумеет найти мужа среди самханцев. Ты хочешь спрятать ее на Эссо, чтобы она так и состарилась там, не увидев мира? Пойми, ей уже тринадцать! Еще два года и…

– Хватит! – обрубил эту тираду резкий окрик генерала. – Молчи!

В комнате повисла тяжелая пауза. Акио встал у приоткрытого окна, вглядываясь в густые сумерки за окном. Порыв ветра донес обрывок пения кукушки и запах цветущей сакуры. Генерал поморщился и резко опустил створку, отсекая внешний мир. С недавнего времени сакура вызывала у него почти неконтролируемый приступ ярости.

Сакура, запах трав в офуро, вид тяжелого узла волос над беззащитной девичьей шеей и еще десяток мелочей, вольно или невольно напоминавших о волшебной ночи и полном позора утре…

– Значит, это правда. – Тихий голос брата разрушил наваждение. – Ты думаешь сам стать сёгуном, как и требовал отец. Сёгун не просто так взял Хитоми в заложницы.

– Думаешь, только Хитоми? – Акио резко повернулся, чтобы смерить младшего брата насмешливым взглядом. – Веришь, что получил должность тайи за особые заслуги?

Нобу побледнел и ничего не ответил.

– Пока вы здесь, он держит меня за… – Генерал сжал ладонь в кулак и сделал неприличный жест. – Если не найду предателя, не смогу верить своим людям.

О задании Сабуро знали всего человек десять. Самых близких, проверенных вассалов. Кто-то из них согласился продать своего даймё и свою честь в обмен на золото? Или предатель чуть дальше – среди домочадцев и слуг вассала, а тот просто сболтнул лишнего там, где следовало промолчать?

– И что делать?

Акио откинулся на стену и скрестил руки на груди. Мысленно он рассмотрел и отбросил уже с десяток вариантов. Конечно, он найдет предателя, и тот еще поймет, что, выбрав золото сёгуна, выбрал не только бесчестье, но и смерть. Но на это нужно время. Время и свобода маневра, которой у него нет, пока сестра в заложниках.

Своим доверять нельзя. А чужакам – наемникам или главам других кланов – нельзя втройне. Стоит дать им понять, насколько важна для даймё Эссо младшая сестра, и у Хитоми уже никогда не будет счастливой и спокойной жизни.

– Мне все равно нужен союзник, а у главы клана Асано нет сыновей, – наконец медленно выговорил генерал. – Зато целых три дочери. Старшей как раз семнадцать, самый брачный возраст. И у него тридцать тысяч вассалов, которые отлично знают, с какой стороны нужно браться за катану.

– Он даже не даймё. Наместник…

– Это можно поправить. Я слышал, наместник давно считает северо-западную префектуру своей вотчиной. Мы будем друг другу полезны.

– Но при чем здесь Хитоми?

Такухати усмехнулся:

– Попрошу его, как будущего родственника, о маленькой услуге.

Мия бездумно гладила струны цитры, краем глаза поглядывая в зал. Вечер только начался, в чайном домике находилось всего двое гостей. Лица незнакомые, на аукционе Мия их не видела. Совсем молодые – на вид лет по двадцать. Один – с тонкой полоской ухоженных усиков – настоящий красавчик, не зря же гейши вокруг него так и вьются, стремясь завладеть вниманием гостя.

Второй самурай, впрочем, тоже не скучал в одиночестве. Мужчины развалились в углу и как раз допивали второй кувшинчик саке, отпуская сальные шуточки по поводу окружавших их жриц любви.

Девушка отвернулась и уставилась на струны. Как хорошо, что госпожа Хасу наказала ее за ту сцену в кабинете. Теперь весь месяц Мия будет играть на цитре, вместо того чтобы обслуживать гостей и флиртовать с ними.

Среди гейш эта работа не была популярной; перебирая струны, трудно привлечь внимание гостя, а долг чайному домику – за проживание, еду, красивую одежду, притирания и другие женские штучки – рос ежедневно.

Девушка подавила тоскливый вздох. Неделя, выделенная «матушкой» новоявленным гейшам на восстановление после мидзуагэ, миновала. И сегодня выпускниц школы ожидал первый обычный рабочий день. Вернее, ночь.

Мия закусила губу и страстно пожелала, чтобы ее никто не купил этой ночью. Когда-нибудь это все равно случится, но пусть не сегодня. Пожалуйста! После рассказа сверстниц даже думать было противно, что к ней притронется один из обычных клиентов «Медового лотоса».

Она снова вспомнила Джина. Сильные объятия, жесткие рыжие волосы под пальцами, поцелуи, от которых кожа горит огнем, а голова становится легкой и бездумной.

Но образ самханца в мыслях побледнел и растаял, вытесненный иным. Полыхающие синим огнем глаза, стальные пальцы, до синяков стискивающие бедра, хриплое рычание «Ми-и-ия»…

В животе сладко заныло, как всегда, когда Мия вспоминала о той ночи и о том, каким властным, но нежным был с ней ее первый мужчина.