Шкловцы - [61]
У Файвки глаза разбежались. Его зазывал наперебой хор разных красок и запахов. От радужных вспышек даже голова закружилась, застучало в висках. И… Тихо! Вот и игрушки! Груды сокровищ. Настоящая ярмарка для детей. Игрушки лежали кучами, стояли рядами, как солдаты. Разве можно сравнить эти игрушки с теми свинцовыми петушками, которые мама когда-то приносила Файвке с ярмарки, чтобы обмануть его любопытство!.. Здесь были деревянные козлики: потянешь снизу за два рычажка, и они бодают друг друга рогами; и жестяные уточки, которые раскрашены прямо как настоящие и умеют качать головой. Здесь и солдатики: повернешь в них проволочную ручку, и они забарабанят обеими руками, как живые; здесь и куклы: нажмешь им на животик, они пищат; и бурые медведи, желтые львы и белые голубки; и всевозможные жуки: потянешь за ниточку, и они несутся как угорелые… А ведь мама откупалась от него за все прошлые ярмарки лишь картонной лошадкой! Только теперь он увидел, что такое всамделишная ярмарка.
Файвка почувствовал острую жажду. Из-за жары, толкотни и частого сердцебиения у него пересохло в горле. Файвка оглядывается, ища, где бы попить, и видит целую армию знакомых евреек, рыночных торговок, которые сидят у огромных медных сифонов, втиснутых в ушаты со льдом, рядом со столиками, уставленными всевозможными сиропами и кружками из толстого стекла, — и бегом к ним. Вдруг он замечает: стоит в стороне, за столиком с запотевшими бутылками, незнакомый кацап. Вырос перед Файвкой будто из-под земли, сам в красной рубахе и белом фартуке… Начинает кацап вытаскивать пробку из бутылки, а она уже выпрыгивает сама, словно выстрелили из пистолета. Из бутылки лезет густая, вкусная коричневатая пена, и только затем льется в стакан холодный темный напиток. Смотреть — одно удовольствие! Может, это такое пиво? Вроде пиво, а вроде и нет… Нет! Вот кацап вытирает руки чистейшим расшитым рушником, переминается с ноги на ногу и начинает очень задорно воспевать свой товар:
Файвка смеется, ему нравятся и песенка, и квас. Еврейские торговки сельтерской и их мутные стеклянные кружки ему привычны. А вот гойский квас, о котором папа так часто рассказывал, когда говорил о Расее, это, должно быть, что-то необыкновенное. Файвка направляется к мужику.
Но разве шкловские еврейки — торговки сельтерской дадут человеку насладиться гойским квасом? Одна тащит Файвку за рукав, другая за полу:
— Мальчик, стакан сельтерской, холодной, как лед!
— А у меня с сиропом, мальчик! За копейку!
— Мальчик, зачем тебе к гою?
— Живот заболит…
— Дрянь продает!
— Лучше дай заработать еврейке.
— Мальчик, поди сюда!
— Мальчик!..
Файвка даже чувствует себя важным человеком: за его паршивую копеечку сражается столько взрослых теток. Но соблазн велик. Ему хочется именно квасу… И вообще, что эти чужие тетки вмешиваются в его дела? Новые тетушки с наставлениями на его голову! Чего ему пить, чего не пить…
Отстаньте!
Файвка вырывается из их хищных пальцев и подходит к столику кацапа.
Файвкин чуткий нос ощущает новый непривычный запах перебродившего хлеба и свежего сладковатого солода. Кисло-сладкое перемешано в этом запахе с резкими ароматами сельтерской и пива… Ох, вкус, должно быть, чудо из чудес. Одним словом, райский!
Файвка колеблется с минуту. Смущается, потом собирается с духом и спрашивает дрожащим голосом, сколько стоит кружка.
— Копеечку! Маладой человек-с, — отвечает кацап громко, с настоящим русским произношением, с открытым «а», почти как учитель Гершка-умник.
Этот «маладой человек-с» окончательно очаровывает Файвку. Какая свежесть, какое веселье, как с ним могут сравниться заморенные еврейки со своей сельтерской?
— Давай! — еле выговаривает Файвка и от предвкушения сглатывает слюну.
Пробка стреляет, и в высокой кружке с ручкой пенится коричневый напиток. Файвке не терпится поднести ее к пересохшим губам. Он даже забывает произнести благословение и сразу чувствует густой хлебный вкус и бурлящую прохладу. Кисло-сладко и щиплет язык. В нос ударяет приятная крепость.
Но торговки сельтерской затаили на Файвку злобу: кваса они ему не простят. Желчь кипит в них из-за потерянного копеечного заработка.
Файвка еще не выпил и трети кружки, а на его вспотевшую голову уже льется целое помойное ведро злословия и колкостей:
— Ай да мальчик!
— Квасу ему, видите ли, захотелось…
— Трефнятина…
— Трефная глотка!
— Чревоугодник!
— Это чей парнишка?
