Шкатулка сновидений - [63]
— Сожжем всё дотла!
— Нам нужен маньяк! Он может оказаться внутри…
— Так пусть сгорит там!
— Он убьет нас, если мы не убьем его первыми…
— Он монстр, животное, кровожадный ублюдок!
— Сжечь его, сжечь его, сжечь его!
— …вместе с его друзьями-лунатиками…
— Старика и толстяка… убьем их всех! Слезящиеся глаза доктора Фрейда уставились на меня, потом на Малковича — и в них вспыхнул ужас.
— Внутрь! — зашипел я. — В экипаж!
— Они пришли по наши души, доктор… спасите меня! То есть нас, я хотел сказать…
Доктор Фрейд вскарабкался в экипаж и захлопнул дверь. Я вскочил на место кучера, а Адельма устроилась рядом. Она ободряюще сжала мою руку. Я схватил поводья.
— Что вы делаете? Что происходит? — выл Малкович.
— Сваливаем, друг мой!
— Но лошади…
— Нет времени на лошадей! Тяни, тяни, если хочешь жить!
Малкович напрягся и дернул, тяжело дыша и шумно отдуваясь, точно пара старых тяжеловозов; сделал два шажка вперед, один назад, еще один вперед, и еще один, и снова один назад. Медленно, нестерпимо медленно, экипаж сдвинулся с места.
— Я не могу! — закричал Малкович. — Он меня убьет!
— А если ты этого не сделаешь, тебя убьет толпа! — крикнул я в ответ, для убедительности сопроводив слова ударом ноги по его шее.
— Прекрати, прекрати!
— Тяни, тяни, тяни!
Экипаж, двигаясь под действием собственного веса, прогремел по булыжникам двора и выехал через ворота. Малковичу явно стало немного легче. Обогнув угол дома, он вытащил экипаж на улицу перед замком Флюхштайн. Вообще-то, хоть мне и не хотелось этого признавать, он неплохо справлялся. В любом случае, ему такое упражнение должно было пойти на пользу. И тут я придумал отличную вещь.
— Малкович!
— Что?
— Тяните экипаж — и похудеете. Станете стройным. Вы поняли?
— Нет, правда? Серьезно?
— Тяните от всего сердца, вложите всю свою душу!
— Стройным, стройным! — с энтузиазмом взвизгнул он, и экипаж рванулся вперед.
Тут из-за угла позади нас высыпала толпа. Оглянувшись, я увидел, по меньшей мере, несколько сотен людей, большинство из которых размахивало оружием и горящими факелами. Они выглядели весьма пожилыми — благодаря мне, полагаю — некоторые яростно грозили нам костылями.
— Вот они!
— Не дайте им уйти!
— Остановите их, остановите их!
Внезапно я заметил, что, помимо Адельмы, на кучерском сиденье расположился еще один пассажир.
— Привет, Хендрик, — голос был старческим, хриплым — и в то же время ребяческим.
— Папа! — выдохнула Адельма.
Граф Вильгельм совсем ссохся: пергаментная кожа свисала тонкими складками, ее испещряли многочисленные пятна, похожие на поросль лишайника. Однако его глаза, хотя и слезящиеся, блестели детским весельем.
— Папочка вернулся, чтобы сказать «пока-пока»! — проскрипел он.
— Что?
— Я так счастлив, только не могу сказать, почему. Не скажу, не скажу!
Мы с Адельмой быстро переглянулись. Граф же запел:
— Папа! — воскликнула Адельма.
— Полюбить! — выкрикнул граф. — Полюбить! Он прижал высохшую, клешнеобразную руку к губам и захихикал.
— Ты думала, я скажу «поиметь», да? О, а это непристойное слово?
— Очень непристойное.
— Не говори мамочке, что я был плохим мальчиком!
— Он что, пьян? — прошептала Адельма. — Я, конечно, и раньше видела его нетрезвым. Однажды он разделся перед миссис Кудль.
— Где?
— На террасе.
— Нет, я имею в виду, что именно он снял?
— А, — небрежно ответила Адельма, — ну, как обычно.
— Как обычно? — переспросил я.
— Да.
— А откуда ты знаешь, как бывает обычно?
— Я бы предпочла не отвечать на этот вопрос, Хендрик.
— Куда ты везешь мою маленькую Адельму? — поинтересовался граф.
— Подальше отсюда.
— А мамочка знает?
— Нет, и не узнает, если вы ей об этом не скажете, — сказал я и заговорщически подмигнул ему.
— Не скажу, если покажешь мне свою пипиську.
— Что?
— Ну, давай, покажи свою пипиську! А я покажу тебе свою, если хочешь!
— Спасибо, не надо, — отозвался я. — Адельма, твой отец не пьян. Он впал в маразм. Настолько состарился, что выжил из ума.
С обезоруживающей непосредственностью, на которую способны только дети, граф Вильгельм сообщил:
— Папочка хочет на горшок!
— О. Боюсь, что в данный момент это несколько затруднительно…
— Немедленно, прямо сейчас!
В этот момент граф каким-то образом умудрился соскользнуть с сиденья и свалился на землю. Некоторое время он бежал рядом с экипажем, потом ухватился за раму, и его поволокло за нами.
— Папа, что ты делаешь? Ты же убьешься!
— Папочка хочет на горшок!
— Он не только выжил из ума, он еще и не в состоянии контролировать собственный кишечник! — заметил я.
Внезапно граф разжал пальцы и, кувыркаясь, покатился по дороге. Он начал панически-весело хохотать, одной рукой придерживая зад.
— Божья коровка, улетай на небо! — кричал он, а экипаж, проехав мимо, оставил его позади. Последнее, что я увидел, — как граф Вильгельм устраивается в сточной канаве; не прекращая петь, он пытался стянуть с себя штаны. Его древний голос, надтреснутый и заунывный, звенел в холодном вечернем воздухе:
«На ферме было это, с откормленным теленком. Здоровый зверь, в него б могла пролезть рука ребенка…»
«Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению» – так называется книга, выходящая в серии «fabula rasa» издательства «Симпозиум».Автор, скрывающийся под псевдонимом Дэвид Мэдсен – ныне здравствующий английский католический философ, теолог и монах, опубликовал роман в 1995 году. По жанру это дневник личного секретаря Папы Льва Х, карлика Джузеппе, представляющий Возрождение и его деятелей – Рафаэля, Леонардо, Мирандолу глазами современника. «Мемуары» написаны как бы изнутри, человеком Возрождения, всесторонне образованным космополитом, пересматривающим понятия добра и зла, порока и добродетели, извращенности и нормы.
Орландо Крисп, гениальный повар, настолько хорошо готовит, что поклонники его таланта создают закрытый клуб. Они готовы на все, лишь бы была возможность обедать в ресторане Орландо, и еще не понимают в чем секрет. Для Криспа потребление плоти — это, по существу, акт любви, контакт столь же интимный, как и секс, и подобная интимность неизбежно достигает своего апогея. Но в чем секрет, может быть, повар чего-то не договаривает? Чем, все таки, кормит нас кровожадный монстр?
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Следопыт и Эдик снова оказываются в непростом положении. Время поджимает, возможностей для достижения намеченной цели остается не так уж много, коварные враги с каждым днем размножаются все активнее и активнее... К счастью, в виртуальной вселенной "Альтернативы" можно найти неожиданный выход практически из любой ситуации. Приключения на выжженных ядерными ударами просторах Северной Америки продолжаются.
Легендарная порнозвезда Касси Райт завершает свою карьеру. Однако уйти она намерена с таким шиком и блеском, какого мир «кино для взрослых» еще не знал. Она собирается заняться перед камерами сексом ни больше ни меньше, чем с шестьюстами мужчинами! Специальные журналы неистовствуют. Ночные программы кабельного телевидения заключают пари – получится или нет? Приглашенные поучаствовать любители с нетерпением ждут своей очереди и интригуют, чтобы пробиться вперед. Самые опытные асы порно затаили дыхание… Отсчет пошел!
Это – Чак Паланик, какого вы не то что не знаете – но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины – просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»?Или – СМЕРТЬ ПОД «КОЛЫБЕЛЬНУЮ»?Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи.