Шкатулка Исмаил-бея - [12]

— Хотя бы приблизительно.

— Обращайтесь к антикварам, молодой человек. Они — специалисты.

— А если бы вы помогли мне продать перстень? С приличными комиссионными.

— Среди моих клиентов ни у кого таких денег нет. — Ювелир поднялся, опираясь на трость. — И потом — поздно мне по проволоке ходить. Я, молодой человек, хочу спокойно спать. Прощайте.

Когда Гамзаев вышел от ювелира, «учитель» опустил газету. Взгляд злой, на почти квадратном лице белые желваки.

Встретились «учитель» с Гамзаевым у машины «Жигули» 78–26.

Смотрю, стоит. Решил тебя подождать, — сказал «учитель».

— Приехал в управление. Сегодня зарплата. Куда едем, учитель?

— Гулять. Заодно делами займемся. Рассчитаемся. Я — твой должник.

— Ремень пристегните. За это права теперь колют без разговоров… Куда поедем? Тюркан? Санчагалы?

— Куда хочешь, лишь бы люден поменьше, моря побольше.

…Машина 78–26 съехала с загородного шоссе на накатанную вдоль моря дорогу. «Учитель» отвернулся к боковому стеклу:

— Смотреть на море — уже отдых. — При этом левой рукой незаметным движением он отщелкнул крепление автомобильных ремней в обоих замках. — Здесь поговорим, остановись.

Машина, съехав с дороги, остановилась. «Учитель» вынул пачку денег:

— Окончательный расчет за папку. Молодец, чисто сработал.

Нарочито небрежно он положил деньги на колени напарнику, и несколько купюр соскользнуло на пол.

— Нет, пересчитай, пересчитай при мне.

В зловещей тишине зашелестели пересчитываемые купюры.

«Учитель» нащупал конец водительского привязного ремня и, не меняя позы, зажал его в руке. Когда Гамзаев нагнулся, чтобы подобрать с пола деньги, ремень обвился вокруг его шеи и резко затянулся. Гамзаев бился головой о стойку машины, пытаясь освободиться, но скоро затих. Тогда «учитель» ослабил ремень и стал исследовать карманы своей жертвы.

Вот они, драгоценности из шкатулки Исмаил-бея, которым до сих пор сопутствуют кровь, страдание. Ожерелье, фермуар, браслеты, брошь, подвески и, наконец, перстень. Спрятав все у себя, «учитель» достал автомобильную аптечку, вытащил флакон.

— Сам окажи себе первую помощь. Нюхай, глубже дыши.

Нашатырь оказал свое действие. Гамзаев стал приходить в себя.

— Способен меня выслушать?

Гамзаев утвердительно кивнул.

— Не владея каратэ, как ты, как я еще мог поступить? Ну, а такие крайности не в моих правилах, убивать тебя не буду. Заметь, я ни разу не был за решеткой и надеялся тебя уберечь. Но ты сделал все, чтобы обоих нас провалить.

— Каким образом?

— Старуха. Приходит в сознание и рассказывает, как ты ее стукнул и ограбил. Уголовный розыск работает круглосуточно. А пионеры? Они же несколько дней сидят у тебя на хвосте,

— Почему?

— Потому что ты вернулся за своим дикарским амулетом. Может, они уже были в милиции, не знаю. Старичок ювелир давным-давно снял телефонную трубку, и твои приметы уже у всех постовых метро, вокзала и аэропорта. Тебя ждут — не дождутся.

— Не бросайте меня, учитель. Помогите. Я пошел против вас в первый и последний раз.

«Учитель» презрительно поморщился.

— Меня здесь никто не знает. Никто, кроме тебя. Чтобы спастись самому, я вынужден вытаскивать тебя. Вынужден! Твой арест обеспечивает мне всесоюзную известность, с портретом, приметами и набранным крупным шрифтом объявлением: «Разыскивается опасный преступник».

— Что же делать?

— Отсюда надо уходить. Запутать следы, разыграть легенду. Море все скроет.

— А сейчас?

— Обедать. В твоем духане есть отдельная комната? Там и договоримся, как будем действовать. Машину поведу я. Пересаживайся.

В своем кабинете капитан Исрафилов слушал, что докладывал его помощник Лютфи.

— Накануне, девятого, и в день ограбления Нуриев на работе не был. Это по табелю. Зарплата с премиальными у него — двести рублей, и живет явно не по средствам.

— По средствам живут все. Весь вопрос: па свои ли? — заметил Исрафилов.

— У него одной радиотехники тысяч на пятнадцать. — Лютфи заглянул в блокнот: — Квадрафон, три кассетника, цветной телевизор. Откуда?

— Пока гарнир, — устало отмахнулся капитан.

— Есть интересное. Я выяснил, что Нуриев был на даче у профессора Тагиева — чинил диктофон. Значит, расположение, входы-выходы знал досконально. Телерепортаж навел его на мысль о краже. Плюс светодиод. Логично?

— Логично. Есть телефон Нуриева? — Исрафилов снял телефонную трубку.

— Товарищ капитан, неужели будете звонить? Реальная нить. Убежден, что Нуриев замешан в этом деле. Его оперативно подработать, и порядок.

— Говори номер.

— Девять один, пять шесть, двадцать один. — Лютфи перед каждой цифрой делал паузу, надеясь, что капитан раздумает звонить.

— Эдик? — спросил в трубку капитан. Привет. Я от Руфата. Не очень занят? Можно, я заскочу? Есть просьба. Нет, на такси, я быстро.

Капитан Исрафилов — он в штатском — нажал кнопку у дверей, но вместо звонка из квартиры раздались первые такты арии из «Аршин мал алана». Дверь открыл усатый молодой человек в джинсах, без рубашки.

Они вошли в комнату, заставленную радиоаппаратурой. На столе были раскиданы платы печатных схем, разобранные приемники; зеленой змейкой мигал осциллограф, дымился горячий паяльник.

Нуриев встретил Исрафилова настороженно.