Шкатулка группенфюрера - [9]

– Вася, – раскинул я руки для братского объятия. – Ты ли это? Сколько лет, сколько зим…

Увы, Сипягин мой дружеский жест не оценил. Он явно не узнавал джентльмена, столь недвусмысленно требующего от него выражения чувств. С другой стороны, у Василия не хватило решимости оттолкнуть руку дающего, тем более, с бокалом, доверху наполненным первосортным коньяком.

– Сидели вместе? – все-таки попытался он уточнить существенную деталь.

– В церковном хоре пели, Вася. Я был Шаляпиным, а ты – Марио Ланца.

– Ага, – дошло, наконец, до Сипягина. – Ну, за встречу, кореш.

– За счастливую встречу, – уточнил я. – Мне захотелось любви, друг Базиль, чистой как слеза младенца. Сечешь?

– Дык, – понимающе глянул на меня криминальный сводник. – Если ты при деньгах…

– Сколько? – перевел я разговор в деловую фазу.

– Зависит от качества товара, – увильнул от прямого ответа Сипягин.

– Две тысячи зелеными, – выложил я набитый купюрами бумажник на стойку бара.

– За такие деньги будет тебе и хаза и краля Галя, – хрюкнул довольный продавец.

– Смотри, Василий, я ведь человек разборчивый и за фуфло какой-нибудь в два счета сделаю тебе обрезание.

– Да ты что, – обиделся Сипягин. – Чтобы я обманул братана, с которым на зоне срок мотал… Ты же меня знаешь… Как там тебя…

– Зови Жаном, я не обижусь. Бармен, счет!

– И бутылочку коньячка в дорогу, – обратился к молодому человеку Сипягин. – Для согрева.

Моя машина произвела на Сипягина очень хорошее впечатление, не будучи автовладельцем, он явно знал толк в забугорной роскоши. Во всяком случае, в салоне моего «Лексуса» он обосновался если не на правах хозяина, то, во всяком случае, дорогого гостя.

– Так я откупорю, коньячок? – попросил Сипягин. – Растравил ты мне душу, Ваня, просто мочи нет. Я ведь семь лет на зоне… А какие мои годы… Тьфу!

– Валяй, – благодушно отозвался я, выруливая на дорогу. – Клофелинчику только не жалей.

– Какого клофелина? – насторожился Василий. – Ты это о чем?

– О Степанкове, Сипягин, это ведь ты, душегуб, его порешил.

Нож Василий достать не успел, я расчетливо ударил его локтем в кадык и сам извлек стальное перо из его кармана. Будучи человеком по природе гуманным я открыл окно, чтобы дать пострадавшему отдышаться. Сипягин долго мотал головой и перхал пострадавшим горлом, пока, наконец, не выдохнул из себя сакраментальное:

– Сука.

– Опять нарываешься на грубость, Вася, – осуждающе покачал я головой. – Скромнее надо быть, любезный, в твоем пиковом положении. Суну я тебе сейчас твое перо под ребра и выкину на обочину. Кто тебя будет искать?

– Ладно, король козырный, выкладывай свой флешь рояль.

К чести Сипягина, он довольно быстро осознал безвыходность своего положения, и верхним нюхом опытного шакала безошибочно определил, что нарвался на матерого волка. Мне его спокойствие понравилось, но в любом случае расслабляться было пока преждевременно. На открытый бунт Василий вряд ли решиться, но укусить исподтишка готов в любую секунду.

– На Певцова работаешь?

– Нет, Мишка в этом деле не при чем, – хмыкнул Сипягин. – Немчик тут один подвернулся – Шмульц или Шульц, черт его знает.

– А зачем ему понадобилось убивать Степанкова?

– Не хотели мы его убивать, – вздохнул Василий. – Мы ведь зятька на малолетке подловили. Любой бы фраер на его месте раскололся, а этот гад только ухмылялся. Крыша у него, судя по всему, надежная. Пришлось бить.

– Перестарались?

– Хлипким оказался, паскуда, – Сипягин грязно выругался. – И нам сплошные убытки. Немчик отказался платить. То есть выдал по тысяче евро на брата, вроде как за труды и на том спасибо. Жмот! С другой стороны, он кругом прав. Ценного свидетеля угробили, а в результате – пшик.

– Самокритично рассуждаешь, Василий, – одобрил я своего попутчика.

– Дык, не без понятия мы. Немчику шкатулка нужна была, а не труп.

– А ключ от этой шкатулки ты у Колотова хотел взять?

– Вот же блин! – Сипягин хлопнул себя по лбу и грязно выругался. – Сижу тут, вспоминаю, где же я тебя мог видеть. А ведь это ты Кисе промеж глаз засветил. Сотрясение мозга у человека, в больницу отвезли.

– Передай ему мои соболезнования, – попросил я. – Яблоки с мандаринами я позже подошлю.

– И кой черт тебя вынес, – продолжал сокрушаться Сипягин. – Славка бычара, конечно, здоровый, но впятером мы бы его заломали. Братков я подобрал крепеньких.

– Считай, что я оценил твои интеллектуальные усилия, Вася, теперь перейдем к деловой части разговора. Кинжал у меня, вот он, – я бросил на колени Сипягину раритет, – если твой немчик не потерял еще интерес к антиквариату, то пусть позвонит мне и назначит встречу.

Сипягин вцепился в кинжал обеими руками. Вячеслав оказался прав, у моего нового знакомого к этому предмету прорезался нездоровый интерес. Его даже затрясло от возбуждения.

– Но я ведь такой же сделал! Не отличишь. А этот Шульц только глянул на него и посоветовал выбросить на помойку. А ведь мне пятнадцать тысяч светило – в евро. Знал бы, что такой случай подвернется, убил бы Славку, но вещицу бы к рукам прибрал.

– И продешевил бы, Вася. Я за кинжал отдал пятьдесят тысяч зеленых.

– Пятьдесят! – аж застонал Сипягин. – Боже мой. Я бы сразу в Монаку поехал. И в этот…