Шизофрения: клиника и механизмы шизофренического бреда - [4]

Наряду с феноменологическим направлением в изучении бреда в тот же период времени в западноевропейских странах выдвигается и другое направление, берущее начало из психоанализа Фрейда и близкого к нему учения Адлера. Примат жизни влечений, главным образом сексуальных, и различных перверзий этих влечений, находящих убежище в бессознательном и прорывающихся иногда в форме патологических симптомов, — вот в общих чертах основные положения учения Фрейда и Адлера, игнорирующего роль социального фактора в формировании человеческой личности и церебральную основу болезненных явлений и заменяющего объективное изучение механизмов психопатологических явлений произвольными псевдонаучными построениями.

Представители этого направления (Шильдер, Кант, Кан, Юнг и другие) рассматривают всякий бред, в том числе и процессуально-шизофренический, как своеобразную компенсаторную реакцию заболевшей личности. Она имеет целью либо осуществление особым путем в символической форме вытесненных сексуальных влечений (большей частью гомосексуальных) или влечения к власти при одновременном наличии чувства малоценности, либо носит характер возмещения личности психологических ущербов, обусловленных процессом. Так, по Кану, бред является попыткой выйти из переживания «витальной угрозы и обособления», по Отто Канту — «восстановить утерянную связь с коллективом».

Это стремление обязательно найти конечный («финальный») смысл бреда при одностороннем неправильном акцентуировании значения в его генезе сексуальных влечений или чувства малоценности с волей к власти, а также мистически приписываемая роль «бессознательному», привели к тому, что это направление в изучении бреда стало совершенно неприемлемым для исследователей, стоящих на материалистических позициях. Представители этого направления на основании своих исследований процессуального брела приходили к произвольным, подчас абсурдным выводам. Не отрицая формально процессуальной основы бреда при шизофрении и оперируя на первый взгляд такими биологическими понятиями, как влечение, инстинкт, представители этого направления выдвигали на первый план все же психологические механизмы — психогенез вместо патогенеза, кладя в основу возникновения бреда осуществление аффективных потребностей, проявление вытесненных желаний и прочее. Изучение бреда как процесс-симптома заменялось, таким образом, психологическим пониманием его смысла, смазывалась несомненно существующая резкая грань между процессуальным шизофреническим бредом и психогенным[3]).

Все это только затуманивает понимание сущности процессуального бреда и препятствует правильному его диагносцированию. Показательна в этом отношении работа Блейлера «Аффективность, внушаемость, параноя», в которой автор явно процессуальный шизофренический бред трактует как результат патологического развития личности (паранои), как результат удовлетворения аффективных потребностей, становясь, таким образом, на позиции авторов психоаналитического направления. Не меняет этих позиций и допускаемая автором возможность наличия в прошлом у параноиков шизофренического сдвига и отнесение этих случаев паранои к симптомокомплексам, так как самый бред все же рассматривается им как психогенный (вторичный), а не процессуальный. Впрочем, согласно взглядам Блейлера и некоторых других представителей этого направления, бред является всегда вторичным и не представляет принципиального отличия от заблуждений здорового человека. Это утверждение возвращает нас к наивным воззрениям авторов конца XIX столетия.

Наряду с этими двумя направлениями в изучении бреда многие исследователи (П. Б. Ганнушкин, Т. А. Гейер, А. Н. Молохов, Ланге, Кречмер, Гаупп, Клод, Монтассю и другие) разрабатывали и обсуждали традиционное учение о параное и близких к ней параноических реакций с акцентуированием внимания на особенностях преморбидной личности и на характере столкновения ее с социальной средой (Кречмер, Сензитивный бред отношения).

Это учение о параное, понимавшейся сначала в немецкой литературе чрезмерно широко, у позднейших немецких авторов претерпевает некоторый сдвиг в сторону признания возможности процессуальной обусловленности бреда. Так, Крепелин, вначале давший широкие контуры паранои, в дальнейшем, на основании наблюдения течения и исхода, принужден был чрезвычайно сузить ее рамки, но и эта небольшая группа в дальнейшем практически оказалась почти неуловимой и в немецкой психиатрии свелась к нескольким казуистическим случаям, тщательно каждый раз описываемым и цитируемым в различных работах, авторы которых то присоединялись к этому диагнозу, то отвергали его. Эта редкость крепелиновской паранои заставила в дальнейшем уже более осторожно говорить о параноических реакциях, развивающихся у своеобразных психопатических личностей, и даже о параноическом синдроме, возникающем на основе шизофренического дефекта или мягко протекающей шизофрении (Блейлер, Кречмер, А. Н. Молохов и другие).

Дискуссия, развернувшаяся вокруг паранои Крепелина, считавшего ее бредовым развитием психопатической личности, и дальнейший путь развития учения о параное — последнего убежища учения о «первичном помешательстве», представляет интерес с точки зрения проблемы бредообразования, показывая всю несостоятельность трактовок в психологическом плане бредовых, прогредиентно текущих психозов. Эта тенденция, унаследованная от старой психиатрии, а именно психологизирование бреда, до известной степени сохранилась и в современной психиатрической литературе в концепции некоторых авторов о реактивных параноидах, явно переоценивающих роль психогенного фактора в возникновении бреда.