Схизматрица - [96]

— Бумаги, бумаги… — пробурчал он. — Последние дни все пытаюсь провести декомпьютеризацию. Не верю этим железякам. Только включи компьютер — тут же в дверь постучится мех с новыми софтами. А там — лиха беда начало, Мавридес… То есть Линдсей.

— Да, Линдсей — лучше.

— Но, согласись, уследить за тобой тяжело. Здорово ты их на Кольцах кинул, примазавшись к одной из главных генолиний.

Он послал Линдсею взгляд, который тот даже частично понял. Возраст и опыт несколько возместили утрату навыков.

— Когда же мы с тобой говорили в последний раз? — спросил Понпьянскул.

— Э-э… А какой сейчас год?

— Неважно, — нахмурился Понпьянскул. — Как бы там ни было, тогда ты был на Дембовской. Но согласись, Мавридес, не так уж плохо у нас, при неотениках, а? Кое-что разрушилось, но для туристского бизнеса оно даже к лучшему — эти, с Совета Колец, прямо торчат. Правду сказать, нам пришлось малость порушить старую усадьбу Линдсеев, для романтики. Мышей развели… Да ты хоть знаешь, что такое мыши? Мы снова из лабораторных вывели диких. Ты знаешь, что у них, у диких, глаза не красные? И смотрят так забавно… Вроде как моя жена.

Вытянув ящик стола, Понпьянскул упрятал в него стопу бумаг, вытащив взамен мятую пачку каких-то диаграмм.

— А это еще что? Еще неделю назад надо было сделать… Ладно, ерунда. Так на чем мы остановились? Да, на женах. Я, кстати, женился на Александрине. Она замечательная презервационистка. Никак нельзя было упускать.

— И прекрасно, — сказал Линдсей.

Его брачный контракт истек, и новый ее брак был очень разумным шагом. О ревности Линдсей и не думал — в контракте об этом не говорилось. Он был рад, что ей удалось упрочить свои позиции.

— Жен никогда не бывает слишком много, это первая житейская мудрость. Взять, например, Георгину, первую жену Константина. Уговорил ее принять чуточку «облома» — не больше двадцати микрограммов, ей-богу, — на ее характер это поразительно подействовало. Теперь она исключительно мила. — Он серьезно взглянул на Линдсея. — Хотя много вокруг стариков — тоже нельзя. Вредно для идеологии. Тут и с катаклистами этими пакостными да их постгуманистскими планами бед хватает… За оградой их держу, в карантине. И то ребятишки туда шастают.

— Очень любезно с твоей стороны — принимать их.

— Так нужен же международный обмен. ЦК финансирует их исследования. Не шибко, правда, многого они добились. Эти сверхспособные ни на чем не могут долго сосредоточиться. — Фыркнув, он сгреб со стола какую-то накладную. — Деньги нужны. Вот погляди: импорт углекислоты. Эти чертовы деревья ее просто жрут. — Он вздохнул. — Хотя — без них не обойтись. Их масса улучшает орбитальную динамику. Эти окололунные орбиты — чистый кошмар.

— Я рад, что дела в надежных руках.

— Да уж надеюсь, — тоскливо улыбнулся Понпьянскул. — Никогда ничего не выходит как запланировано. Хотя — оно и хорошо, иначе механисты давно бы тут все захапали. — Кот вскочил к нему на колени, и Понпьянскул почесал ему за ушами. Животное издало рокочущий звук, до странного умиротворяющий. — Это мой кот, Сатурн. Сатурн, поздоровайся с Линдсеем.

Кот не обратил на гостя ни малейшего внимания.

— Вот не думал, что ты любишь животных.

— Вначале я его терпеть не мог. Шерсть с него лезет, суется всюду, грязный как свинья… Да, кстати, а свинью-то ты видел когда? Я тут импортировал нескольких. Невероятные создания. Туристы в полном отпаде.

— Обязательно взгляну перед отъездом.

— Животные, животные, животные — это сейчас прямо в воздухе носится. То есть не буквально, хотя как-то, было дело, свиньи у нас удрали и влезли в зону невесомости… Нет, я имею в виду эту биомораль из Царицына Кластера. Очередной катаклистский бзик.

— Думаешь?

— Н-ну, — задумчиво протянул хранитель, — может, и нет. Стоит начать возню с экологией, так потом поди остановись вовремя. Вот послал полоску кожи с этого кота на Совет Колец. Нужно выклонировать целую генолинию. Из-за мышей. А то эта зараза нас всех тут сожрет.

— На планете было бы лучше, — заметил Линдсей. — Места больше.

— Не хочу связываться с гравитационными колодцами, — отмахнулся Понпьянскул. — И для чего больше места — чтобы глупостей больше наделать? Ты, Мавридес, только не говори, что на это купился.

— Миру нужна мечта, — сказал Линдсей.

— Ты мне еще расскажи про уровни сложности.

— Не буду, — улыбнулся Линдсей.

— Ну и слава богу. Когда ты явился — немытый и босой — я уж предположил худшее.

— Говорят, у меня со свиньями много общего.

Понпьянскул удивленно вытаращил глаза и расхохотался:

— Ну, рад видеть, что ты не держишься за свою гордость. Гордость — это вредно. Фанатики никогда не смеются. Надеюсь, ты не утратишь способности смеяться, когда начнешь обуздывать миры.

— А не я, так кто-нибудь другой посмеется.

— Во всяком случае, юмор тебе пригодится. Потому что такие вещи никогда не проходят как задумано. Действительность — громадная стая мышей, грызущая фундамент твоей мечты… Знаешь, что я хотел здесь построить? Заповедник человечества и человеческого образа жизни, вот что. А кончилось все громадным цирком для туристов да этими наркоманами-катаклистами.

— Попробовать все равно стоило.