Схизматрица - [48]

Сорвав с пояса шнур, Нора ринулась к деп-один. Та, заметив ее приближение, подколенным сгибом сжала горло Агнессы, переломив позвонки, и подалась вперед, выставив перед собой руки.

Нора послала груз на конце шнура ей в лицо. Та поймала шнур, ухмыльнулась, обнажив правые зубы, и ткнула двумя пальцами в глаза Норы. Нора уклонилась, ногти врага лишь раскровянили ей щеки. Ударила ногой, промахнулась, ударила другой — и ощутила пронзительную боль. Тренированные, опытные пальцы пиратки вонзились в коленный сустав. Противница обладала ловкой, мощной шейперской силой. Перехватив шнур, Нора хлестнула камнем по ее щеке. Деп-один ухмыльнулась. Нора почувствовала, как хрустнула ее коленная чашечка. И тут лицо ее залила кровь — камень из рогатки Паоло раздробил противнице челюсть.

Челюсть пиратки безвольно отвисла, сочась мерцающей в отсветах пламени кровью. Отчаяние обреченности придало первому депутату сил. Ударив пяткой в солнечное сплетение Норы, она оттолкнулась от нее и ринулась к Паоло. Но тот был начеку: кистень, словно бы внезапно материализовавшись в его руке, ударил как томагавк, снес противнице-ухо и глубоко вонзился в ключицу. На секунду она обмякла, и Паоло бросил ее на стену.

Голова депутата хрустнула о камень. Паоло тотчас же насел на противницу, перехлестнув ей горло шнуром кистеня. В воздухе за его спиной Клео билась со вторым депутатом. Пиратка судорожно месила воздух сломанной рукой и ногами — Клео безжалостно сжимала пальцы на ее горле.

Нора, задохнувшаяся от удара, никак не могла разогнуться. Ее грудную клетку сжимала судорога. Каким-то образом ей все же удалось протолкнуть в легкие глоток дымного воздуха. Со свистом и хрипом выдохнув, она задышала. Грудь словно бы залили расплавленным свинцом. Агнесса умирала у нее на глазах, залитая кислотой кожа дымилась.

Паоло покончил с шейпером. Клео все еще душила свою противницу, давно уж неживую. Каменным кистенем Паоло раздробил трупу затылок, и Клео отпустила мертвую женщину, отдернув онемевшие руки. Потерев ладонь о ладонь, словно бы растирая крем, она тяжело перевела дух.

— Потушите огонь.

Паоло осторожно придвинулся к пылающей клейкой массе из сена и пластиков. Сбросив плотную блузу, испещренную проеденными кислотой дырами, он набросил ее на огонь, словно ловил сетью зверя, и принялся мстительно притаптывать. Стало темно. Клео плюнула на натриевый запал свечи, и тот взорвался снопиком искр.

— Худо дело. Я ранена? Нора, ты как?

Нора осмотрела и ощупала ногу. Коленная чашечка свободно ходила под кожей. Боли не было, лишь шоковое онемение.

— Колено. — Нора закашлялась. — Она убила Агнесс…

— Их теперь всего трое, — сказала Клео. — Спикер, ее муж и сенатор-три. Мы практически победили. Дорогие мои, любимые…

Она обняла Паоло. Тот застыл от неожиданности, но, тут же обмякнув, положил голову ей на плечо.

— Я запущу энергоустановку. — Нора подошла к щитку на стене и защелкала рубильниками, готовя станцию к работе.

— Мы с Паоло перекроем входы. Будем их ждать, — сказала Клео. — Нора, ты ступай в радиорубку. Вызови Совет, доложи обо всем. Мы придем позже.

Оставив Норе свечу, она ушла. Пристроив свечу над пультом управления, Нора ввела агрегаты в первый этап. В камере взвихрилось магнитное поле; сквозь поляризованное светозащитное стекло заструилось голубое сияние. Токамак беспокойно замерцал, выходя на температуру синтеза. Искусственное солнце разгоралось все ярче. Поле стабилизировалось. И тут же вспыхнули лампы.

Нора осторожно сняла свечу и загасила ее о стену.

Паоло осторожно почесывался — его голые руки были обожжены кислотой.

— Нора, — сказал он. — Я — тот один процент, которому суждено выжить!

— Я знаю, Паоло.

— Но я тебя не забуду. Никого из вас не забуду. Я любил тебя, Нора, и очень хотел бы когда-нибудь снова тебе это сказать.

— Высокая честь — жить в твоей памяти, Паоло.

— Прощай, Нора.

— Если у меня есть хоть какое-то везение, — сказала Нора, — пусть оно останется тебе.

Он улыбнулся, поигрывая рогаткой.

Нора скользнула в туннель и понеслась вперед, стараясь не тревожить больную ногу. Волны боли струились по всему телу, заставляя мышцы непроизвольно дергаться. Лишившись краба, она больше не могла совладать с судорогами.

Пираты побывали уже и здесь. В рубке царил разгром. Исполосованные пилой передатчики превратились в груду обломков, выдранная с мясом консоль плавала в воздухе.

Из жидкокристаллического экрана сочилась жидкость. Выдернув из сетки на голове иголку с ниткой, Нора наскоро сметала разорванный пластик. Приемники, правда, работали, принимая сигналы с наружных антенн, но дешифровальные программы были уничтожены. Передачи с Совета Колец превратились в абракадабру.

Нора настроилась на частоту пропагандистских передач. Распоротый экран еще кое-как работал, хотя вокруг стежков изображение расплывалось в мутные кляксы.

Вот он — тот, внешний мир… Ничего особенного — слова, изображения, линии на экране… Нора осторожно провела пальцами по охваченному болью колену.

Она никак не могла поверить тому, что говорили люди с экрана, тому, что демонстрировал кадр… Небольшой экран словно бы, воспользовавшись темнотой, как-то ферментировал, преобразил внутри себя мир, с помощью собственного ветвэра превратив все его яды в вино. Ошеломленные лица шейперских политиков светились от торжества.