Шишков - [26]
Да, «Тайга» действительно была написана «ко времю». М. Горький в ее судьбе принял большое участие. Она появилась в журнале «Летопись» в конце 1916 года и была тепло принята читателями. Газета «Сибирская жизнь» (№ 28 за 1917 год) писала: «Без преувеличения можно сказать, что в художественной сибирской литературе последних десятилетий „Тайга“ — первая значительная вещь, охватывающая крестьянскую Сибирь широкими рамками цельного, красочного, богатого правдою жизни произведения».
Литературное и общественное значение повести, написанной на сибирском материале, было велико не только для Сибири, так как в «Тайге» поднимались и отражались важные социальные проблемы, волновавшие всю Россию. Многие образы повести, да и вся таежная Кедровка, символизировали собою как бы крестьянскую Россию.
Так судебная заметка переплавилась в творческой фантазии Вячеслава Шишкова в повесть, ставшую для него этапным произведением, которое окончательно ликвидировало все колебания писателя и склонило его к профессиональной литературной работе.
«Тайга» для Шишкова была и той неспокойной рекой, плывя по которой автор в конце концов достиг огромной, могучей и бурной «Угрюм-реки».
Итак, первая крупная вещь Вячеслава Шишкова, над которой он работал с 1913 по 1916 год, была одобрена Алексеем Максимовичем и заняла достойное место в его журнале. Военной цензуре кое-какие места в повести не понравились, и Шишкову пришлось пойти объясняться: «Толстый генерал, к моему изумлению, встретил меня чуть не с объятиями: „Ах, ах… Я, знаете, просто зачитывался вашей работой: свежесть, знаете, колорит…
Но к чему эти скользкие местечки? Нет, нет, разрешить нельзя. А вот у Вас священник… он, во-первых, пьяница, во-вторых, ведет любовные шашни с тучной купчихой… Это невозможно, это поклеп на религию. Вы, конечно, христианин? А знаете что? Не можете ли вы вместо священника вставить дьячка?“ Я ответил, что уже напечатано полповести и что теперь очень трудно попа загримировать дьячком. „Ну, тогда до свидания“, — сухо сказал генерал».
Это дела литературные. Шли они у Вячеслава Шишкова, как видно, неплохо. Сравнительно хорошо устроилась и его личная жизнь. Но Петербург, переименованный с начала войны в Петроград, бурлил и клокотал. Русская армия на фронте терпела поражение за поражением, в которых повинна была преступная деятельность правительства и бездарного генералитета.
В июле 1915 года Вячеслав Яковлевич пишет Г. Н. Потанину письмо: «Может быть, такое состояние души в дни военных неудач характерно для большинства граждан. Во всяком случае, петроградцы, или, вернее, лучшие из них, сильно угнетены надвигающимся, прущим на Русь кошмаром. И те, которые когда-то кричали „ура“ и грозили немцу шапками, теперь, видимо, устыдились этого и облекли свою душу в траур.
Так ли, иначе ли, на душе тяжело, и куда выведет кривая — неизвестно.
Обидно за Россию, стыдно. Но мы, к сожалению, и возмущаться-то как следует не умеем, не научены негодовать открыто, смело, нет у нас в руках молота, которым можно дробить и созидать. До сих пор мы еще не более как русские обыватели времен щедринских, способные лишь на то, чтоб пить горькую (и то с дозволения начальства) или, в лучшем случае, в тоске и сени смертной, сесть на болоте на пенышек, прикусить бороду, самобичевать и хныкать, жалуясь болоту на тяготу русской жизни…
…Нет у нас в крови огня, нет тех гражданских дрожжей, которые бушуют и творят жизнь. Телята душой, с лисьими хвостами, с медвежиной силой, мы не протестуем, если какой-нибудь цыган ввернет нам в ноздрю кольцо и поведет по площадям и стогнам… на потеху миру… Неумытые, вшивые, нет чтоб самим бултыхнуться в море жизни и вымыться — сидим у моря, ждем погоды, ждем банщика, который остриг бы нас, отхвостал бы веником и попросил бы на чаек.
Вот банщик идет, везет с собой пушки и снаряды. После его бани небу жарко сделается. Того ли нам желать?! Нет! Пусть минет нас чаша сия. У нас теперь на многое открылись глаза, душа, кажется, постепенно твердеет, заряжается ненавистью, и собственная грудь начинает смердеть и скучать. Ежели и после этого всемирного эксперимента все останется по-старому, можно с чистой совестью на все нахаркать и умереть.
Вот видите, милый Григорий Николаевич, какие у меня мысли. Это моя гражданская часть души, а другая, личная живет хорошо: в Питере, не переставая, светит солнце, сады зеленеют, журчат фонтаны, цветут цветы. Нева красива, кругом шумно, хорошо…»
Вячеслав Шишков в Петрограде встретился лицом к лицу с некоторыми литераторами, которые поддерживали империалистические устремления буржуазии и оправдывали антинародную войну как «христианский подвиг» и залог «обновления жизни».
Оголтелые националисты всячески травили М. Горького — интернационалиста, не скрывавшего своих антивоенных взглядов.
И все же, несмотря на трудности военного времени, Вячеслав Шишков, привычный к путешествиям, вместе с К. М. Жихаревой летом 1916 года посещает город Гельсингфорс. Писателю хотелось поездить по стране, еще более расширить «познание России».
Осенью этого же года по делам, касающимся перестройки Чуйского тракта, Вячеслав Шишков выезжает в Томск. Это была последняя поездка в Сибирь и последняя встреча со старым другом Г. Н. Потаниным, который физически дряхлел, но душевно оставался молодым. Он расспрашивал Шишкова о жизни в Петрограде: «Ну как настроение столицы, как война, каково настроение рабочих, крестьян, солдат, не попахивает ли революцией? А революция неизбежна…»
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.