Шишкин - [112]
В Собрание Академии, которое направляло и руководило всеми делами, находящимися в ведении ее, вошли наиболее крупные художники: Суриков, Поленов, В. Васнецов, П. Чистяков, В. Маковский. Передвижники, казалось, могли праздновать победу.
«Если Академия дает стены, дает полную автономию преподавателю, полную свободу устройства своих выставок, так отчего теперь ломаться? — писал И. Е. Репин В. В. Стасову. — Теперь Академия в руках у такого милого, доброго, просвещенного человека, как И. И. Толстой, ни капли формалиста, говорящего прямо: сделайте хорошее дело, — ручаюсь, пока я здесь, никто не помешает вам, придите и устройте Академию, как собственную школу, о которой вы мечтали и которой не могли осуществить; вам полное доверие и возможность открывается».
Репин даже пошел на разрыв с критиком, который считал, что возвращение передвижников в Академию «есть шаг назад к мраку и погибели».
Тревога и сомнения Шишкина случайными не были. Порождены они были отнюдь не неверием в собственные силы как педагога, руководителя мастерской, нет, мысль о предстоящем столкновении с «чиновничьим духом», чиновничьим миром, который продолжал существовать в Академии художеств и который не смог бы изжить и И. И. Толстой, приводила его в смятение. Не мог не знать он, что совсем недавно еще против II. П. Чистякова плелись хитроумные интриги в Академии, прямого и честного человека и художника хотели выгнать и говорили, что Чистяков сведет с ума Академию. Лишь с уходом Исеева интриги прекратились, но надолго ли?
Неприязнь к интриганству и бесила его. Плести интриги, а следовательно, лишаться душевного мира он положительно не мог.
Постепенно «чиновничья среда» сделает свое дело. Уйдет из Академии Шишкин, уволят Куинджи, расстанется с Академией Репин. Но все это в будущем. А пока… пока по утрам Иван Иванович отправлялся на набережную Невы, в здание Академии художеств.
— Чтобы стать настоящим художником, надо полностью подчинить себя натуре, — говорил он ученикам. — Будем учиться создавать портреты природы.
Учеников знал не первый год, и те знали его требования. Борисов, Химона, Бондаренко, Вагнер, Рушиц и другие частенько в прежнее время бывали у него дома.
В первый день занятий он был весел, дружелюбен и очаровал всех.
— Приступим к рисунку. И коль скоро слякотная погода не позволяет пребывать нам на природе, обратимся к фотографии, — предложил он и выложил из папки несколько фотографических снимков, отобранных им накануне.
Живой, импульсивный, прямодушный Куинджи не признавал системы обучения, развиваемой Шишкиным. Не рисунка, но цвета требовал Архип Иванович от учеников. У него писали картины, и это привлекало в его мастерскую учеников Шишкина, которые принуждены были корпеть над рисунком с «мертвой», как им казалось, фотографии. Частенько они появлялись в мастерской у Куинджи и подолгу задерживались там. Чаевничали, обсуждали новости. Впрочем, «деда» своего любили и уважали.
Мастерские художников находились в смежных помещениях нижнего этажа Академии с окнами, выходящими на 3-ю линию Васильевского острова.
Иван Иванович ценил в Куинджи колориста и однажды предложил ему слить мастерские и преподавать вдвоем. «Я буду учить рисунку, а ты — колориту», — сказал он. Архип Иванович неожиданно наотрез отказался от предложения и прямодушно заявил, что находит метод Шишкина вредным для живописи. Иван Иванович обиделся. Между руководителями мастерских произошло охлаждение.
Все ревнивей относился старый лесовик к тому, что ученики его скучали над однотонными фотографиями лесных пейзажей, снятых с натуры в увеличенном виде. Похоже, не все из них осознавали, что зимой нельзя учить с натуры передаче формы и рисунка деревьев. Не у всех хватало терпения дожидаться лета. Все дольше и дольше задерживались они у Куинджи и испрашивали у него совета. Те же, что принимали идеи Шишкина, кропотливо учились рисунку.
Донеслись до Шишкина и неодобрительные отзывы Куинджи о его некоторых работах. Разрыв стал неминуем. Честолюбие взяло верх в преподавателе Куинджи. Чтобы наработать авторитет, он не всегда заставлял работать учеников, предоставляя им в том полную волю. Дело, правда, кончится тем, что однажды, через два-три года, он признается с сокрушением знакомому:
— Я знаю, что такое природа, и знаю, что ее не схватить. А у них?.. (Разговор шел об учениках.) Они гвоздями прибивают к небу облака. Они из булыжника делают воду. Когда издали они увидят меня, то как зайцы бегут в сторону… Да. Были моими учениками. А теперь они не ученики мои. Мажут. По небу кистью мажут и думают, что эт-то небо… Кровь вся в голову кидается, все дрожит внутри. Думаю: не спал, не ел, шел в мастерскую, всю душу клал за человека, а он тучи контуром обводит. Понимаете, тучи черным контуром!.. Зачем же я учил их, зачем все внутренности перед ними выворачивал? И как это в Евангелии говорится: на песок или на камень упало? И так напрасно все, и в результате — никому не нужная деятельность…
«Он захлебывался и волновался, руки хватали воздух. Он смотрел на меня и не видел, — вспоминал собеседник Куинджи. — …Вдруг лицо его омрачилось. Он стал серьезен и пасмурен. Он замолчал.
В конце XVII века Россия корчилась в родовых муках социальной революции. Ломая и корежа православный московский быт, рождалась буржуазно-крепостническая Российская империя. На алтарь ее величия было принесено много жертв — от стрельцов до царского сына. Разгромом Московской Руси незримо дирижировали иностранные эмиссары — прежде всего иезуиты. Им удалось проникнуть на самый верх и взять под свое влияние царя Петра. Ради победы в борьбе за власть ему пришлось вступить в союз с иезуитами и всю жизнь нести этот тяжкий крест на своей совести.
Книга Льва Анисова повествует о жизни и деятельности известного мецената и коллекционера Павла Михайловича Третьякова, идеей которого «с самых юных лет» было «наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях». Эта мысль не покидала его «никогда во всю жизнь».Автор представляет нам своего героя глазами людей эпохи, в которую он жил. Перед нами предстают замечательные живописцы: И. H. Крамской, И. И. Шишкин, И. Е. Репин, целая плеяда не только русских художников, но и других представителей отечественной и мировой культуры.
Книга писателя Л. М. Анисова о великом русском живописце Александре Иванове. Главный труд художника «Явление Мессии» — плод не только его личного религиозного чувства, но и результат глубоких размышлений над мировой и отечественной историей. Автору удалось найти и использовать многие ранее неизвестные биографические факты и архивные материалы о живописце.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.