Ширали - [26]
Два года назад, как помнил Маколи, он был точно таким же, хотя годы шли, но действие их было неприметным, как рост дерева.
- Что ты делал все это время, Мак? Что нового?
- Бродил взад и вперед. А как ты? Я думал, у тебя тут уже целый винокуренный завод.
- Не завод, а виноградник. Нет. Отказался я от этой мысли. Работаю у Уорнера, знаешь, где скупают шкуры. - Он поставил чайник на столик. - И именно в такой день я должен идти на работу, черт возьми…
- Да не беспокойся ты, - махнул рукой Маколи.
- Подожди меня здесь, делай, что угодно. Хозяйничай, а вечером как следует посидим по-старому.
- Хорошо, - согласился Маколи, - мне как раз нужно просушить кое-что, девочке следует выспаться, да и мне самому отдых не помешает. - Он вдруг замолчал, потому что до него дошел смысл слов Келли, и поднял глаза. - А где Руби? Вышла куда-нибудь?
- Руби умерла, Мак.
- Что?
- Умерла.
- Господи! Когда?
- Год назад.
- Боже ты мой!
Маколи никак не мог в это поверить. Такая энергичная, так любила посмеяться. Потрясенный, он молча смотрел, как Келли, не поднимая головы, поднес кружку к губам и отхлебнул чай. Потом поставил кружку на стол, достал коробку с табаком и принялся скручивать самокрутку.
- Чудно, правда? - тихо спросил он, подняв взгляд.
Маколи кивнул.
- Как это случилось?
- Помнишь, как хорошо она выглядела, когда ты был здесь в последний раз? - затянулся самокруткой Келли. - Три недели спустя она потеряла сознание. Во время стирки. Мы не придали этому значения, не обратили внимания. Она еще пошутила. Сказала, что наконец-то забеременела. А вскоре это опять случилось, и тут уж я повел ее к врачу. Он велел ей на месяц лечь в постель. Но лучше ей не стало. Она опять пошла к нему и вернулась домой, смеясь и говоря, что если делать все, что он велит, то ей придется записаться в инвалиды. Ты же знал Руби. Она, как никто на свете, была полна энергии, поэтому и старалась не говорить про свою болезнь. Время от времени ей становилось плохо, и порой она была не в силах скрыть это. Но мне, наверное, никогда не узнать, как ей в действительности было худо. - Он опять затянулся цигаркой и задумчивым взглядом обежал комнату. - И вот однажды вечером, только я сел пить чай, как она вдруг упала. Просто сползла со стула, не издав ни звука. И когда я поднял ее, она была уже мертвой.
Глаза его заблестели. Он плотно сжал губы. Лицо исказилось, но он совладал с собой и поднял голову. Маколи ничего не сказал. Он решил, что лучше промолчать. Келли не нужно было объяснять, как он ему сочувствует.
- Смотри-ка, - усмехнулся Келли, поглядывая на Пострела, которая свернулась клубочком на его неубранной постели, прижав к себе свою игрушку.
Маколи медленно встал.
- Уже спит. Как тебе это нравится? - И прикрыл ее одеялом.
- Хороший ребенок, Мак.
- Она немного простудилась. Сон ей на пользу.
- Конечно. Руби все бы отдала за такую девочку. Знаешь, она не могла иметь детей.
Маколи ничего не ответил. Он снова сел и поднес кружку ко рту. Келли скрутил еще одну самокрутку. Внезапно он расхохотался.
- Вот уж не угадаешь, кого я встретил на днях.
- Кого?
- Счастливчика.
- Ну да?
- Счастливчика Ригана? - Келли в порыве восторга стукнул по столу кулаком. - Все того же Счастливчика. Набравшегося до бровей и веселого. Как жаль, что ты не появился пораньше, Мак.
- Подумать только, до чего тесен мир, - сказал Маколи, - а когда бродишь по дорогам, становится еще теснее. Я не встречал Счастливчика лет восемь. Где он был, рассказывал?
- В горах, в проклятом Харц-Рейндже, с итальянцами искал слюду. - Келли засмеялся. - Он теперь стал цвета пережаренного мяса и чешет на их языке, как на родном.
- Поедет туда снова?
- Нет, он вернулся в Нью-Саут и говорит, навсегда. - Келли отодвинул кружку и положил локти на стол. - У него есть сарай в Покатару. Ты не туда идешь?
- Могу и туда.
- Там и участок для тебя найдется. Это - усадьба старика Уигли. Знаешь?
- Знаю.
- Послушай. - Келли опять вдохновился. - Говорят, там собирается добрая половина нашей старой компании. Мик и Тед Беннеты, помнишь их?
- Мика и Теда? Конечно, - улыбнулся Маколи.
- А Страуса Маккензи?
- Разумеется.
- Они все будут там. А Грин-Узелок?
- Грин тоже?
- Все, черт бы их побрал, - восхищенно усмехнулся Келли. - Господи, Мак, прямо все, как раньше. Почему бы и тебе не присоединиться к ним?
Маколи задумчиво улыбнулся, чувствуя искреннее желание Келли сделать ему добро.
- Не смогу, наверное, Красавчик. - Он перевел взгляд на спящего ребенка, и Келли тоже посмотрел на девочку.
- Не хочу совать нос в чужие дела, Мак, но, если нетрудно, объясни, в чем дело.
Маколи рассказал ему, что уже шесть месяцев Пострел ходит с ним. Он не вдавался в подробности, говорил быстро. А когда кончил, заметил, что Келли смотрит на него с удивлением.
- Господи, да неужто ты из таких, кто сам усложняет себе жизнь?
- Так уж случилось.
- Почему ты не поместил ее в какой-нибудь приют или куда-нибудь еще?
- Теперь, наверное, придется.
- А зачем, вообще-то, ты ее взял, Мак?
Маколи потянулся за чайником и наполнил кружку. Потом поднес чайник к кружке Келли, потому что у того чай уже остыл. Но Келли покачал головой, полез в шкаф, сооруженный из двух ящиков из-под керосиновых бидонов, что стоял у него за спиной, и достал оттуда початую бутылку джина и стакан.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».