Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!» - [97]
Но и после этого, на следующий день, она хоть и очень обрадовалась, но никак не ждала его звонка. Так что же все-таки изменилось за то короткое время, что прошло с утреннего взволнованного звонка в ее каюту и просьбой не уходить без него?
Может то, что на них смотрел весь автобус, его смутило. Рядом сидели танцоры, девчонки и парни из одного с ним департмента. Не одна Алина приписывала ребятам из ансамбля нетрадиционную ориентацию, и то, что сейчас он сидел рядом с девушкой, вызвало немало перешептываний между кресел и любопытных взглядов исподтишка. Но эту версию девушка отмела, как бессмысленную. Для нее с определенного момента стало безразлично, что подумают, и как посмотрят на нее окружающие. И девушка как-то не допускала мысль, что для кое-кого это все еще имело значение. Пока они ехали, он сказал ей от силы пару слов. Девушка приписала это его нежеланию выставлять все на показ, и стала ждать, пока они останутся наедине. Алина болтала с каким-то черным парнем о его бабушке с Украины, которая в другой ситуации непременно бы стала для нее объектом насмешки, но сейчас она была рада и этой дурацкой трепотне. Неловкое молчание она тихо ненавидела, и все же девушка была горда и счастлива, вспоминая вчерашние поцелуи.
Марк рассказывал кому-то с соседнего сиденья про руины, по карте пытаясь отыскать собор, который хотел посмотреть. А Алина тем временем попробовала незаметно оглядеть себя со стороны. Алина стала раздумывать о своем внешнем виде, как о причине такого непонятного его поведения, потому что с момента выхода из автобуса на главной площади молчание с его стороны прерывалось исключительно лаконичными «да» или «нет». Да, пожалуй, немного откровенно, но, кажется, не вульгарно. Алина оделась специально для него: короткая бежевая юбка с оборками, купленная в свое время для мужа, который только радовался, когда его жену преследовали жадными взглядами, коричневая майка на бретельках и желтый купальник, на случай, если попадется пляж. Пока она одевалась, наряд виделся ей привлекательным, теперь же девушка чувствовала себя слишком толстой для мини и вообще ощущала себя не в своей тарелке.
Они стояли на огромной площади Коммерции с каменным всадником Жозе Первым посередине и триумфальной аркой, с прилегающими к ней невысокими желтыми зданиями с галереями-аркадами на первом этаже, которые образовывали букву «П». Напротив арки виднелась лестница, спускающееся прямо к реке. Она перебрала в голове все события прошлого дня: гуляние по испанскому порту, где Алина в поисках супермаркета вспомнила все, что она знала по-испански. Потом возвращаясь, он долго уговаривал ее пойти еще поиграть перед работой, и девушке ничего не оставалось, как бегом переодевшись, снова подняться на баскетбольный корт. Когда она смотрела в его зеленые глаза, то отказ вообще не представлялся возможным.
А поцелуй… Это было так несмело и нежно, так романтично и естественно, несмотря даже на то, что он смущенно извинился сразу же после. Но все равно к Алине снова вернулась ощущение королевы школьного бала. Только, сейчас оно испарилось, как будто его и не было, а что конкретно произошло, девушка не могла понять, хоть и старалась изо всех сил.
Неужели все дело было в одежде? До этого она ни разу не показывалась ему в юбке, так может ему не понравились ноги? Такие бредовые мысли преследовали девушку всю дорогу, пока они вместе шли дороге взбиравшейся круто вверх. Остальные разошлись, деньги были поменяны, а Марк все так молчал и едва слышно насвистывал. Алина попыталась что-то у него спросить, потом рассказать, но молодой человек мыслями витал явно где-то в другом месте. Пока они все так же молча выбрались на смотровую площадку с видом на море и встали по стойке смирно, Алина вспоминала, как вчера по пути в порт он прыгал с одного бетонного заграждения на другое и смеялся, и тут она, наконец, окончательно поняла, что больше никого вокруг нет, а между ними так ничего и не изменилось. Девушка не выдержала:
— Что-то не так?
Марк упрямо не отводил глаз от моря:
— Я не знаю. Извини.
Алина все ожидала услышать, но только не извинения:
— За что?
— Ты знаешь, это просто корабль… Шипс лайф…
Этим он убил все. Ей больше не хотелось ни о чем говорить. Шипс лайф так шипс лайф, только вот откуда это взялось так вдруг?
— Слушай, если тебе хочется, иди на руины один. Или с друзьями.
— Может, так будет лучше. Извини.
— Слушай, я ведь не прошу ничего. И не просила. Что случилось?
— Я не знаю. Извини.
— Прекрати извиняться, это глупо.
Он пожал плечами. Она посмотрела на него:
— Могу я тебя спросить? — и не дожидаясь разрешения, задала вопрос, — Почему ты меня поцеловал?
— А почему ты меня поцеловала?
Она закрыла глаза и усмехнулась.
— Потому что хотела.
— Я думаю, мы оба хотели.
— Ладно, проехали. Шел бы ты, правда, отсюда.
— Извини.
Она не ответила. Просто смотрела, отвернувшись, на море и чаек. И все же она не могла поверить, что он вот так вот может уйти. Она смотрела, как он поднимается по залитой солнцем мощеной дороге и тут ей пришло в голову, что это вполне закономерный конец красивой сказки. Ведь все было слишком красиво, чтобы быть правдой. В это момент ей очень захотелось расплакаться, но она просто одела солнечные очки и стала смотреть на море. Нет, уж ее слез он не стоил. Она повернула голову, увидела белый нос Сенчюри с синей полоской по краю и покачала головой. Шипс лайф, надо же… На другом берегу, соединенным длинным предлинным мостом, девушка заметила огромную статую Иисуса с раскинутыми руками, какую вечно показывали в заставках в бразильских и португальских сериалах. Эта была около двухсот метров и была возведена в благодарность Богу за то, что Португалия осталась в стороне от Второй Мировой войны. Корабельная жизнь имела и положительные и отрицательные стороны. Кто знает, побывала бы она когда-нибудь в Лиссабоне, если бы не тот самый корабль?
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.