Шинни - [23]

Проблема незнания города сказалась быстро. Костик до Цветного бульвара не добрался, свернул куда-то не туда, и где искать трамвайную остановку не имел понятия.

Возле полуторки возился парень в телогрейке, пытаясь завести её кривым ключом. Что-то не получалось, и он крыл машину трёхэтажным матом.

Костик пробежал сначала мимо, но вернулся.

– Не подскажете, где трамвайная остановка?

Парень поднял на него взгляд и замер. Обгорелое лицо, без ресниц, бровей, усов, но смутно знакомое.

– Александров? Костя? – нерешительно выговорил он.

– Ну, да, я, – опешил Костик.

– Не признал? Вижу, что не признал, – он горько усмехнулся. – Валерка я.

– Валерка? Новосибирск? – неожиданно вспомнил Костик.

– Он самый, – усмехнулся Валерка. – Видал, как опалило? Топливо в кузове было. Думал, что вообще не выкарабкаюсь. Ты как? Чего взмыленный? Убегаешь или догоняешь?

– Валер, спешу! В спорткомитет надо срочно, на Лужнецкую набережную. В Москве плохо ориентируюсь, заблудился.

– Помоги завести! Я тебя до места доброшу! Мне ведь на Воробьёвы горы ехать! Тут просто несподручно одному. Надо газ давить и ключ крутить. Вот и разрываюсь!

– Садись, крутану! – Костик взялся за ручку ключа.

– Не забыл ещё? – попытался улыбнуться Валерка, но улыбка вышла кривой и страшной.

Полуторка затарахтела с первого оборота, и Костик нырнул в кабину.

– А чего ты в спорткомитет? По делам или как?

– По делам. Я в хоккей за ЦДКА играю. Сегодня вечером игра на Кубок Москвы. Приходи.

– В Сокольники?

Костик кивнул в ответ.

– Ну, ты, брат, даёшь! У нас мужики галдели про Первенство Москвы, что какой-то Александров в первой игре шороха навёл и его сломали. Стало быть, ты и есть тот Александров?

– Может тот, а может не тот, – улыбнулся Костик. Мало ли Александровых?

– Не изменила тебя война, всё тот же! А я сейчас при овощебазе. В основном овощи и приходиться возить, а сегодня надо ящики забрать. Пустые. Ты надолго в комитет?

– Вроде нет. Всего один вопрос порешать.

– Смотри, могу тебя подождать, потом заедем за ящиками, и домчу тебя обратно, куда скажешь. Или заберу ящики и за тобой заеду? Рад тебя видеть, брат! Все ребята, что со мной тогда оставались на станции, погибли. Во время обеда одной бомбой накрыло. Я из рейса приехал, а их уже нет. А через два дня и меня накрыло. Только я, в отличие от них, выкарабкался. При взрыве выкинуло из машины, но обожгло хорошо. Ох, я и орал тогда! Голос посадил! Боль страшенная!

– А домой в Новосибирск чего не вернулся?

– К кому? Мать померла, пока воевал. А больше у меня никого и нет. Решил здесь остаться. Шофера везде нужны. Комнату дали. Вот и кручу баранку каждый день. Иногда командировки бывают в область. А ты как? Решил тут осесть?

– Пока здесь, а что дальше будет, посмотрим.

– Не женился? – Валерка уверенно сворачивал с улицы на улицу.

– Нет пока, – ответил Костик, а сам вспомнил улыбку Кати. – А сам?

– Кому я такой нужен? Ночью посмотрит на меня и концы отдаст. Это что там милиция дорогу перекрыла? Что там случилось? – Валерка притормозил перед милиционером.

– Давай сворачивай! Здесь не проедешь! – крикнул постовой.

– А что случилось? – открыл дверь и высунулся из кабины Валерка.

– Кино снимают! Проезжай!

– О, брат, видал! Мирная жизнь налаживается! Скоро войне конец. Не куришь?

Костик мотнул головой.

– А я закурю. Снится.

– Что снится?

– Снится каждую ночь, что горю. А папиросы помогают отвлечься. Встану посреди ночи и смолю у окна, пока не отпустит. Номер дома, какой?

– Восьмой. Давай ты загрузишься и на обратном пути заберёшь. Мне в Сокольники, на базу.

– Добро. Вот и набережная. Я на мост. А вон дом номер восемь. Меня только дождись!

На входе въедливая пожилая дама чуть не вывела Костика из себя. Второпях, он забыл документы. А ведь любой милиционер мог остановить и забрать в отделение для выяснения личности. Вот и дама пускать не хотела. Выручил тот самый Захар, который передал записку через Севу Боброва.

– Александров? – высокий темноволосый парень в светлом пиджаке, рукав которого был заправлен в карман, дождался утвердительного кивка. – Анна Пална, пропустите.

– Ходют всякие, – услышал Костик ворчливый голос за спиной, когда они немного отошли.

– Николай Николаевич сейчас у себя, секретарша знает, что придёшь. Мне ехать надо. Срочная командировка. Сейчас поднимешься на второй этаж, третий кабинет слева от лестницы по правой стороне. Удачи!

Он пожал руку и ушёл. Костик посмотрел ему вслед и двинулся в указанном направлении.

Секретарша только что вышла из кабинета начальника и вопросительно посмотрела на Костика.

– Александров, мне…

Она кивнула и открыла дверь в кабинет.

– Проходите.

Романов что-то писал сидя за рабочим столом. Мельком взглянул на Костика и пригласительным жестом указал на стул. Потом перевернул листы написанным вниз и откинулся на спинку стула.

– Александров, насколько понимаю?

Костик кивнул в ответ.

– И что же такое срочное привело вас ко мне? – заинтересованно спросил он.

– Хоккей с шайбой.

– Хоккей с шайбой? Вы имеете в виду канадский хоккей?

– Именно, – подтвердил Костик, затаив дыхание.

– Вы же знаете отношение к этому виду спорта со стороны руководства спортом, партии и журналистов. Игра буржуазная и советский человек будет играть в русский хоккей, а не в канадский. Ведь бенди – это размах! В нём размах русских просторов и души! А канадский? Поле – мизер! Как на нём играть можно? И советский зритель, настоящий болельщик вряд ли примет новую игру.