Схимники. Четвертое поколение - [31]
– Шел бы ты отсюда, человече, – тихо произнес дружинник. – Решат, что ты с нами, – церемониться не станут.
Девушка разглядела меня полностью. В глазах ее промелькнуло разочарование, а потом – отчаяние. Ну конечно, молодой разум, напичканный сказками да былинами, сразу представил себе могучего одинокого витязя. А кто еще может бродить в ночном лесу в такое ненастье? Кого еще судьба посылает на помощь двум влюбленным? Про разбойников да бродяг былины ведь ни словом не упоминали. А если я прав и девушка – дочь князя, то мир за пределами своей светлицы да отцовского двора видела впервые.
Дружинник уже не обращал на меня внимания. Он повернулся туда, где сквозь пелену дождя проступали силуэты преследователей. Десяток всадников. Кольчуги лишь у некоторых, все растрепанные, без шлемов. Собирались в погоню впопыхах. Факелы в их руках света почти не давали, шипели и чадили. Кони сытые, отборные, явно из княжеских конюшен. Я видел, как дружинник чуть-чуть попятился. Но его не пытались затоптать. Преследователи осадили коней.
– Меч бросай, паскуда! – закричал один из них. – Зашибу, тварь!
– Будь мы вдвоем, ты бы, Третьяк, так не храбрился, – ответил тот.
– Доблестные вои. – Мой голос еле пробивался сквозь шум дождя. Так было нужно. Сейчас, будучи именно таким, он привлекал внимание, настраивал собеседников на нужный мне лад.
Что мне в этих двух беглецах? Если разобраться, они нарушили не только закон, но также обычаи венедов. Только у антов было принято умыкать невест. Венеды заключали брачный союз по доброму согласию родителей молодых, и последним слова в этом вопросе положено не было. Отец девы послал своих дружинников по следам беглецов? Так он в своем праве. Кто я, чтобы вмешиваться? И все же из памяти никак не шел взгляд девушки, устремленный прямо в мои глаза сквозь дождь, ночную мглу, сень деревьев. Даже Паучиха, моя сестра, самая наблюдательная из нас, не смогла бы так быстро отыскать меня. А еще какая-то странная в мои годы жажда сказки. Ведь в жизни не бывает подобного, чтобы дева знатного рода сбегала с простым дружинником в неизвестность, царящую за пределами отцовского терема.
– Доблестные вои… – Я встал между беглецами и преследователями, развел руки, демонстрируя, что при мне нет оружия. – Чем провинились эти два чада, что конно и оружно вышли против них, аки против зверей диких, могучие мужи в числе немалом?
Мой голос плыл, вибрировал, задевая тонкие струны в сознании воинов, огрубевших в походах. И вместо резкого ответа я услышал:
– Прости, путешественник, не знаю, как величать тебя, да только похищена дочка князя. Посланы мы вернуть ее обратно.
– К чему это вам? На дворе дождь, непогода. Разве мало в городе славных трактиров, где можно высушить промокшую одежду и согреть тело доброй чаркой? Возвращайтесь. Переждите до утра, а князю скажите – не сумели настичь беглецов. Затерялись они в ночи. Разве пристало становиться между двумя, которые так любят друг друга, что не побоялись воспротивиться воле властителя?
В последние слова я вложил всю убедительность, какую мог. Не знаю, почему архаичный слог больше подходит для того, чтобы влиять на волю людей, но заметил я это давно. Увидел сомнение на бородатых лицах княжьих ратников. Некоторые даже начали поворачивать коней. Сейчас все повисло на тонком волоске. И вдруг я понял – ничего не получится. Мне не убедить их повернуть назад добром. А через миг Третьяк произнес:
– Не гневайся, странник, да только ежели вернемся без княжны, князь с нас семь шкур спустит. Крут он у нас, чуть что не по его – сразу велит в острог ослушника. Будь моя воля – отпустил бы, да приказ получен строгий: вернуть княжну в терем до света солнца.
Иногда бывает и так. Я способен словами и тембром голоса влиять на людей, усиливать нужные желания, подавлять неблагоприятные. Но если стоит строгий приказ, не переломишь его так просто. Страх всегда сильнее. Удивительно, что вообще удалось заставить их усомниться. Впрочем, разговоры всегда были моей сильной стороной. И сдаваться я не собирался. Страх ломают еще большим страхом. Голос мой резко изменился. Уже совсем другие зазвучали в нем обертоны.
– Смеешь противиться мне?! На колени, червь!
Перестарался. Слишком много умения вложил, слишком глубоко залез в рассудок воинов. Они плюхнулись на колени в грязь, прямо с седел, еле удержавшись от желания развернуться и дать шпоры коням. Но останавливаться нельзя. Я полностью завладел их вниманием и теперь вел туда, куда мне надо. Отпустишь на миг – и наваждение спадет. Второй раз достигнуть подобного будет уже на порядок сложнее.
– Добра вы не понимаете, псы подзаборные! Каждому силу показать надобно! Вызов мне бросаешь?!
– Нет, господин, прости нас, господин, – забормотал Третьяк и уткнулся носом прямо в грязь.
Остальные повторили его жест, демонстрируя свое раболепие.
– Езжайте в город. Утром скажете, что не настигли беглецов! А ежели кто проболтается, вернусь и покараю. Вон, смерды!
Я пошел на них, и люди князя не выдержали, разом вскочили в седла и умчались прочь, нахлестывая коней. Сейчас для них я был страшнее любого сказочного чудовища. Обернулся. Беглецы пятились, великолепный меч валялся в грязи. Рука предала своего хозяина, выронив оружие. Две пары глаз – озера ужаса. Наверно, чуть-чуть я перестарался. Давно не пользовался этим приемом. Даже с бандитами предпочитал ладить по-доброму.
Каково это – жить в мире устоявшихся догм, в мире, где давно за тебя решили, что правильно, а что нет, как тебе поступать и думать? А каково это, когда подобный мир рушится, когда на смену определенности приходит вакуум, когда осознаешь, что есть те, кто выше правил, обязательных для тебя? Каково это – учиться принимать самостоятельные решения, подобно тому как ребенок учится ходить, спотыкаясь, падая, набивая синяки и шишки?Когда мечей и магии недостаточно, чтобы пробиться сквозь завесу лицемерия, когда весь мир восстает против тебя, объявляя награду за твою голову, когда образ жизни отцов больше не подходит для детей, – нужно нечто большее.
В имперском XIX веке, эпохе броневиков и дирижаблей, настал роковой год Противостояния. С красной планеты вновь летят корабли пришельцев, набитые жестокими воинами, страшным оружием и невиданной техникой. Мир ждет чудовищного нашествия. Вновь небеса расколоты грохотом падающих темных звезд. На кого надеяться, когда техника бессильна? Дочь кровельщика, принцесса, юная графиня, жандармский прапорщик, инопланетная шпионка - что связывает их вместе? Тайная клятва! Объединив силы, они резко меняют ход межпланетной войны и судьбы мировых держав.
Около двадцати лет прошло со смерти Хансера. Его деяния превратились в легенду, а сам он стал символом для всех плутонцев. Но сумел ли он достичь того, чего хотел? Те, кто назвал себя иллюминатами, вырвались из бесконечного круга доменовских войн, но так и не смогли порвать с прошлым. На смену соратникам Хансера идет молодое поколение просветленных. А тем временем на Плутоне вынырнул из безвестности сын Хансера.Удастся ли ему попасть на Луну? Кем станет для доменов этот прерывающий нить, испытывающий стойкую ненависть ко всему миру высших? Почему его род считается столь важным, что самые разные силы сплелись в клубок противостояния вокруг одного-единственного человека? И захочет ли амбициозный сын Хансера стать слепой игрушкой в их руках? Второй акт драмы прерывающих нить начинается на их родной планете.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Их называют Ходящими В Ночи. Кто они? В прошлом все до единого – люди. Но сейчас каждый из них – смерть. Волколаки, кровососы, вурдалаки… Они выманивают жертв из жилищ, чтобы насладиться вкусом их плоти и сделать похожими на себя. Лишь одно мешает обрести чудовищам безграничную власть – Цитадель. Старинная крепость, в которой обучают детей, осененных особым даром – Даром уничтожать Ходящих, упокаивать мертвецов, исцелять раненых. Они – щит, отгораживающий живых от порождений Ночи. И из всех прав им оставлено только одно – право умереть, спасая жизни других.Хотят ли трое юных главных героев взвалить на себя такое ярмо?Нет.Могут ли отказаться?Увы.Но там, где не остается места страху, жалости и сомнениям, есть только один путь – путь к спасению.
Юноша, с самой окраины Империи, потерявший всех в кровавой волне орочьего набега, но чудом выживший сам. Молодой наемник, ставший побратимом однорукого гнома и эльфа, проклятого своими сородичами. Барон — владетель обезлюдевших земель, заполненных болью, ужасом и тьмой. Неужели все это об одном человеке? И его история только начинается…
Я странный? Да ладно, это из-за ушей, что ли? Ну подумаешь, острые и длинные, у эльфов вон такие же. Нет. Я не эльф. Кто? Не знаю. Но все зовут меня Нелюдь.
Если вам не везёт ни в труде, ни в личной жизни, да настолько, что даже перемещение в иной мир ничего не может исправить, — это плохо. Если завистливым соперницам показалось недостаточным наложить на вас проклятие и они прилагают все усилия, чтобы отправить вас в пасть дракона, — это ещё хуже. Если друг ничем не может вам помочь и, более того, сам вот-вот потеряет корону по милости доверчивого дядюшки — это совсем плохо. Но если в ваш дом однажды занесёт отставного убийцу, которому по пятницам снятся малознакомые покойники, — это может оказаться к лучшему…