Шицзин - [10]

Сбирать ли душистые травы иду,

Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:

Три времени года я жду!

Уйду ль собирать чернобыльник лесной,

Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:

Три года ты не был со мной!

КОЛЕСНИЦА БОЛЬШАЯ ГРОХОЧЕТ (I, VI, 9)

Колесница большая[121] грохочет — гремит на пути,

В ней зеленой осокой дворцовое платье блестит.

Разве я не стремлюсь и душою, и думой к тебе?

Да боюсь я тебя, и не смею к тебе подойти[122].

Ехал медленно ты — колесница твоя тяжела,

И одежда твоя, точно алая яшма, светла.

Разве я не стремлюсь и душою, и думой к тебе?

Да тебя побоялась — с тобою бежать не могла.

Хоть с тобою, мой милый, и в разных домах мы живем,

Мы умрем и могилу разделим под общим холмом.

Если скажешь, любимый, что сердцем неискренна я —

Светлым солнцем клянусь, что правдива я в сердце моем!

ВИЖУ, ВДАЛИ КОНОПЛЯ (I. VI, 10)

Вижу, вдали конопля поднялась над пологим холмом,

Кто-то Цзы-цзе удержал там — он, верно, с другою вдвоем.

Кто-то Цзы-цзе удержал там — он, верно, с другою вдвоем -

Радость Цзы-цзе обещал, что придет веселиться в мой дом!

Там вдалеке над пологим холмом и пшеница видна,

Кто-то Цзы-го удержал — я его ожидаю одна.

Кто-то Цзы-го удержал — я его ожидаю одна —

Он мне придти обещал и отведать и яств, и вина!

Слива вдали над холмом — одинако той сливе расти,

Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути.

Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути —

Яшмы для пояса мне обещали они принести.

VII. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЧЖЭН [123]

ПРИГОЖИ ВЫ, КНЯЗЬ (I. VII, 1) [124]

Пригожи вы, князь, в черном платье своем,

Износите это — другое сошьем,

Ваш двор посетим[125] и, домой возвратись,

Отборной едой угостим мы вас, князь.

Как черное платье прекрасно на взгляд,

Износите — новый мы скроим наряд,

Ваш двор посетим и, домой возвратясь,

Отборной едой угостим мы вас, князь.

Как пышен одежд этих черный атлас,

Износите — скроим другие для вас,

Ваш двор посетим и, домой возвратясь,

Отборной едой угостим мы вас, князь.

ЧЖУНА ПРОСИЛА Я СЛОВО МНЕ ДАТЬ (I, VII, 2)

Чжуна просила я слово мне дать

Не приходить к нам в деревню опять,

Веток на ивах моих не ломать.

Как я посмею его полюбить?

Страшно прогневать отца мне и мать!

Чжуна могла б я любить и теперь,

Только суровых родительских слов

Девушке нужно бояться, поверь!

Чжуна просила я слово мне дать

К нам не взбираться опять на забор,

Тутов моих не ломать на позор.

Как я посмею его полюбить?

Страшен мне братьев суровый укор.

Чжуна могла б я любить и теперь,

Только вот братьев суровых речей

Девушке надо бояться, поверь!

Чжуна просила я слово мне дать

Больше не лазить в мой сад на беду,

Не обломать мне сандалы в саду.

Как я посмею его полюбить?

Страшно мне: речи в народе пойдут.

Чжуна могла б я любить и теперь,

Только недоброй в народе молвы

Девушке надо бояться, поверь!

ШУ НА ОХОТУ ПОЕХАЛ (I, VII 3)

Шу на охоту поехал, по улице гонит коней —

Улица точно пуста и людей я не вижу на ней...

Улица разве пуста и людей ты не видишь на ней?

Нет между них никого, равного Шу моему,

Всех он прекрасней собой, всех он добрей и умней!

Шу на охоту поехал — его колесница видна.

Нет здесь на улице нашей умеющих выпить вина...

Разве на улице нет здесь умеющих выпить вина?

Нет между них никого, равного Шу моему,

Как он прекрасен и добр, знает про это страна!

Шу по стране разъезжает — он ищет добычи для стрел.

Юношей нет здесь таких, кто бы править конями умел...

Разве здесь юношей нет, кто бы править конями умел?

Нет между них никого, равного Шу моему.

Как он прекрасен собой, как он отважен и смел!

ШУ НА ОХОТЕ (I. VII, 4)

I

Шу на большую охоту ехать собрался в поля,

Вот в колесницу поднялся, правит четверкой коней,

Вожжи в руках натянул он шелковой ленты ровней,

Пляшут его пристяжные княжьих танцоров плавней.

Шу на охоту поехал — только болото кругом,

Разом вздымается кверху пламя зажженных огней.

Торс обнажил он, руками тигра сжимает сильней;

Князь в колеснице — он тигра прямо сложил перед пей.

Шу я просила: не надо тигров руками ловить;

Ран от когтей берегись ты — ран не бывает страшней!

II

Шу на большую охоту ехать собрался в поля,

Вот в колесницу поднялся, правит четверкой гнедых,

Головы вздернула кверху пара его коренных,

Дикие гуси в полете — пара его пристяжных.

Шу на охоту поехал — только болото кругом.

Разом огонь разъяренный в зарослях вспыхнул густых.

Шу на охоте, наверно, лучший из лука стрелок.

Шу ведь искусством возницы также похвастаться б мог.

Вскачь он порою пускает, сдержит порою коней,

Пустит стрелу он и мчится прямо вдогонку за ней!

HI

Шу на большую охоту ехать собрался в поля,

Вот в колесницу поднялся — серых четверка пошла,

Вровень несут коренные головы и удила,

Две пристяжные, как руки, вслед им простерли тела.

Шу на охоту поехал — только болото кругом —

Вспыхнул огонь, и повсюду все он сжигает до тла.

Лошади Шу утомились — тише и медленней ход,

Реже и реже из лука стрелы свершают полет.

Вот свой колчан отвязал он, стрелы в колчане лежал,

Лук свой он к месту приладил — едет с охоты назад.

ЦИНСКИЕ ЛЮДИ ПОД ГОРОДОМ ПЭН (I, VII. 5)

Цинские[126] люди под городом Пэн[127], с этих пор

Кони четверками мчатся — броня их убор.

Алый из перьев с двух копий свисает узор,

Кружит над Хэ[128] колесница, свершает дозор.