Шествие императрицы, или Ворота в Византию - [34]

Тут ход его мыслей прервался. Ведь большинство мечетей — бывшие христианские храмы. Нет, о разрушении мечетей надо умолчать. Они обратят сынов Аллаха в своих рабов, обесчестят их женщин, а детей обратят в свою веру…

Быть может, стоит даже, хоть это представлялось ему крайностью, ибо он был человек умеренных взглядов, провозгласить джихад — священную войну против русских.

Продолжая разглаживать свою бороду, он сказал графу:

— Вы правы, вы более чем правы, Шуазель-эфенди, наше молчание исчерпано. Царица принимает его за слабость. Мы примем меры, решительные меры. Я сегодня же вызову посла и заставлю его отвечать…

Он все более распалялся. Шуазель остановил его вопросом:

— А что думает его величество султан?

— А-а-а… — И везир махнул рукой, но тотчас же осекся. И, понизив голос, хотя они были одни, сказал: — Солнце Вселенной закатывается. Он впал в детство и проводит время за играми с евнухами. Но прошу вас… — И он приложил палец к губам. — Даже в донесениях своему правительству избегайте резких выражений. То, что я вам доверил, тайна, великая тайна, ничьи уста, кроме наших, не должны коснуться ее. Обещайте мне.

Граф молча поклонился.

— Скажите, ваше превосходительство, если вы мне доверяете столь великую тайну, кто может унаследовать престол?

— Есть претенденты, есть, но о них говорят шепотом. Считайте же, что шепнул вам: скорей всего, новым султаном станет принц Селим, ибо он способней и разумней других принцев. Но все будет решено там. — И он простер руку ввысь, как бы давая понять, что потребуется соизволение Аллаха.

Шуазелю, однако, было хорошо известно, как переменяется власть в султанском дворце. Как правило, путем заранее тщательно подготовленного дворцового переворота. Порою при этом льется кровь. Но всегда это интриги, противостояние, удаление или казнь придворных, подкуп, подкуп и еще раз подкуп. Власть достигается за деньги, потому что сама власть — источник великих денег.

«Завел я везира, — решил он, откланиваясь. — Теперь он в свою очередь заведет своих чиновников и духовных. А я приготовлю донесение его величеству королю Людовику о предполагаемом кандидате на престол и о закате Абдул-Хамида».

Проводив посла, великий везир-садразам вызвал кяхью — правую руку — Фазил-пашу. Он рассказал ему о визите посла Франции и о его угрозах: он так и сказал — угрозах.

Кяхья был человек начитанный и испытанный в трудностях. Он протянул руку к Корану, лежавшему на мимбаре, и тотчас нашел нужное место:

— Вот что говорит великая книга нам, правоверным: «О те, которые уверовали! Когда вы встретите тех, кто не веровал, движущимися навстречу, не обращайте к ним спину. Тех же, кто обратится к ним спиною, если не для того, чтобы присоединиться к отряду или вступить в битву, ждет гнев Аллаха. Убежище для него — геенна». Русские грозят нам, мы должны ответить им тем же.

— Но Аллах любит терпеливых — тебе это известно, — возразил садразам. — Об этом сказано и в великой книге.

— Катала хатта кутила, — проговорил кяхья по-арабски. — Он сражался, пока его не постигла смерть. Таков закон ислама. Иногда побеждают и в словесных сражениях.

— Вот-вот, — оживился садразам. — Прежде всего мы должны попытаться достичь успеха на этом пути.

— Я всецело согласен с тобой, о почтеннейший. Умеренность прежде всего, ибо она — прибежище благоразумных. Будем же умеренны во всех наших шагах и посмотрим, к чему это приведет.

— Я все-таки представлю султану наше мнение. — Садразам развел руками, как бы говоря: положение обязывает.

— Вряд ли это что-нибудь изменит, — заметил кяхья. — Увидишь, он согласится.

— Я обязан…

— Его надменность не знает удержу. Советую тебе прежде вызвать придворного астролога и хранителя султанской чалмы — он ценит их мнение особо.

— Да, начальника черных евнухов, стража султанского соловья и хранителя султанской шубы, — саркастически подхватил великий везир. — Чтобы это дошло до ушей султана, и мне отрубили голову. Нет уж. Достаточно главного астролога: он осторожен и неболтлив. Я ему доверяю — не раз держал с ним совет, и всегда это оставалось между нами.

— Что ж, раз так, обрати свой взор к звездам и светилам, — улыбнулся кяхья, — да просветят они тебя и да напутствуют.

Главный астролог Хаджи Мустафа-эфенди почитался всеми во дворце как податель мудрых советов, подсказанных ему свыше. Это был человек небольшого росточка, почти карлик, с бородою, доходившей ему до пояса, которую он красил хной, с морщинистым лицом и маленькими зоркими глазками, буравившими собеседника.

Он охотно откликнулся на просьбу великого везира, и они расположились в его покоях. На небольшом столике перед ними дымились чашечки черного кофе, лежали сласти.

— Ты позвал меня в благоприятную пору: Сатурн вошел в свою высшую фазу, а звезда аль Тахрир приблизилась к нему на одно деление. Я наблюдал движение звезд, оно благоприятно для твоих замыслов…

Главный астролог был человек наблюдательный и любопытный до чрезвычайности. Он часто зазывал к себе иностранных послов с единственной целью разговорить их, выведать намерения их государей и их собственные. Так мало-помалу воссоздавалась картина возможных противостояний и возмущений.