Шествие императрицы, или Ворота в Византию - [140]
Крик и стон… Неужто совсем сломлен? Сильный человек, сильный духом, сильный характером, сильный мужеством — прошел войну с турком, достаточно ожесточенную, с честью, как подобает воину. И вдруг полная растерянность и слабость.
И Екатерина опешила. Предмет был деликатный, она ни с кем не делилась, не могла делиться. Ведь их связывали отношения более чем близкие: тайное супружество перед лицом Господа. И было дитя, воспитанное в тайности ото всех, даже от самых доверенных…
Нет, она должна стать сильней, решительней, вытащить его из этой пучины безволия, растерянности. Никакого послабления! Она на миг представила себе, как этот огромный, великой, можно сказать, мужской стати и энергии человек пал в трясину и не в силах оттуда выбраться, — и ужаснулась!
«Вытащить, вытащить, вытащить! Во что бы то ни стало! Не давать послабления! Хотя понять его можно», — думала она, перечитав скорбные строки его письма:
«Правда, Матушка, что рана сия глубоко вошла в мое сердце. Сколько я преодолевал препятствий и труда понес в построении флота, который бы через год предписывал законы Царьграду! Преждевременное открытие войны принудило меня предприять атаковать раздельный флот турецкий с чем можно было. Но Бог не благословил…»
Надобен спокойный увещевательный тон. Обстоятельства бывают сильней. Бог не благословил, но ведь и не отвернулся. Стоит взять себя в руки, как все волшебным образом переменится. С великой верою во благость Всевышнего. И тогда он осенит своим невидимым покровом российское воинство и подвигает на одоление супостата.
Она торопилась вложить в него взамен упадшего духа дух уверенности:
«Известия, конечно, не радостные, но, однако, ничего не пропало: сколько буря была вредна нам, авось либо столько же была вредна и неприятелю; ни уже что ветер дул лишь на нас; как ни ты, ни я сему не причиною, то о сем уже более и говорить не стану… сожалею всекрайне, что ты в таком крайнем состоянии… что хочешь сдать команду, сие мне более всего печально. В письмах твоих… ты упоминаешь о том, что вывести войска с полуострова: если сие исполнишь, то родится вопрос, что же будет и куда девать флот севастопольский?..»
«Потерял разум, потерял соображение, — уже с некоторым раздражением думала Екатерина. — Слишком многое ему прощалось, слишком высоко вознесся, решил, что все дозволено, даже упадок. Нет уж, коли наделен ты великой доверенностью, то должен ее всеминутно чувствовать! Опомнись!» — мысленно призывала она, решив, что столь сильный посыл и ее великая воля преодолеют пространства и досягнут до ее князя.
Опомнился! Досягнула! Увещания дошли, и Потемкин обрел потерянный было дух. Не мог же, в самом деле, ураган сокрушить одни лишь российские суда. Смешно! Князь в который раз поражался и восхищался рассудительной трезвостью своей государыни. Помилуй Бог, он вел себя как малое дитя, смалодушничал. Было не то что неловко — стыдно. Да, стыдно!
А Екатерина продолжала наставлять его:
«Я думаю, что всего лутче было, естьли бы можно сделать предприятие на Очаков либо на Бендеры, чтобы оборону обратить в наступление. Прошу ободриться и подумать, что бодрый дух и неудачу поправить может. Все сие пишу тебе, как лутшему другу, воспитаннику моему и ученику, который иногда и более имеет расположения, нежели я сама; но на сей случай я бодрее тебя, понеже ты болен, а я здорова. Ты нетерпелив, как пятилетнее дитя, тогда как дела, на тебя возложенные теперь, требуют терпения невозмутимого».
Да, Очаков, прежде всего Очаков — он есть нож в самое сердце! С Очакова он и начнет. Обложит его со всех сторон, принудит пашу к сдаче. Не мытьем, так катанием — не пойдет на капитуляцию, возьмем штурмом.
Однако время для наступательных операций было упущено: задул суровый борей, близились зимние холода, надлежало готовиться к ним и справить людям винтер-квартиры.
Жаль, конечно, что не дошло до решительных действий, но зато можно было залатать многие обнаружившиеся дыры, заготовить провиант в достатке, что равносильно заготовлению пороха и ядер — голодный воин плох, конь без фуража падет.
Начертал светлейший план будущей кампании. Первым делом — Очаков. Правой рукою — Суворов. Строптив, своеволен, но редкого проницания и мужества военачальник. Осадою Очакова будет руководить он, Потемкин. Достанет Екатеринославской армии — 80 000 под ружьем да сверх 180 пушек разного калибра.
Он постепенно приходил в себя. Господи, сколь великую снисходительность явила государыня к нему, оказавшему в самый решительный момент не то чтобы слабость, а полную неспособность руководить войсками. Ничего себе генерал-фельдмаршал и президент военной коллегии! Не главнокомандующий, а говно-командующий!
«Стыдно, стыдно, Григорий, — говорил он себе, — кабы не высокое великодушие государыни, прогнать бы тебя со службы и лишить всех званий и чинов».
Василий Степанович Попов, правитель канцелярии, хитрец многоярусный, время от времени приступал к нему с тихим увещанием:
— Ваша светлость, перемогитесь. Экая натура богатейшая, нету в окружении государыни вам подобной! Перемелется, мука будет! Ей-богу, перемелется.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Время Ивана V Алексеевича почти неизвестно. Вся его тихая и недолгая жизнь прошла на заднем плане бурных исторических событий. Хотя Иван назывался «старшим царем» («младшим» считали Петра), он практически никогда не занимался государственными делами. В 1682–1689 гг. за него Россией управляла царевна Софья.Роман писателя-историка Р. Гордина «Цари… царевичи… царевны…» повествует о сложном и противоречивом периоде истории России, когда начинал рушиться устоявшийся веками уклад жизни и не за горами были потрясения петровской эпохи.
Новый роман известного писателя-историка Р. Гордина повествует о жизни крупнейшего государственного деятеля России второй половины XVII века — В. В. Голицына (1643–1714).
Руфин Руфинович Гордин Была та смута, Когда Россия молодая, В бореньях силы напрягая, Мужала с гением Петра. А.С. Пушкин Роман известного писателя Руфина Гордина рассказывает о Персидском походе Петра I в 1722-1723 гг.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.