Шестёрки-семёрки - [11]

— Тарам-тара… — играл оркестр. Занавес на сцене, стыдясь написанного на нем утверждения «несгораемый», опускался медленным движением, характерным для средины лета. Публика лениво струилась вниз по лифту и лестнице.

Нью-иоркец и человек из Топаз-Сити с пьяной торжественностью пожали друг другу руки. Воздушная железная дорога хрипло грохотала, трамваи гудели и звенели, извозчики ругались, мальчишки — газетчики звонко кричали, колеса оглушительно стучали. И тут у ньюйоркца явилась счастливая мысль, с помощью которой он надеялся закрепить превосходство своего города.

— Вы должны согласиться, что в отношении шума Нью-Йорк значительно превосходит всякий другой…

— Ничего подобного! — сказал человек из Топаз-Сити: — в 1900 году, когда к нам прибыл кандидат в конгрессмэны с оркестром Соуза, нельзя было… Стук экстренного вагона заглушил его дальнейшие слова.

Налёт на поезд

Перевод Зин. Львовского.

Примечание автора

Человек, рассказавший мне эту историю, жил несколько лет, как аутло[6] на Юго-Западе и занимался тем делом, которое так откровенно описывает. Его описание modus operandi[7] может показаться интересным, а советы его ценными для пассажира при каком-нибудь налёте на поезд. Оценка же удовольствий, получаемых участниками ограбления поездов, вряд ли соблазнит кого-нибудь заниматься этим делом, как профессией. Я передаю рассказ как можно точнее, почти дословно.

О. Г.

* * *

Если бы спросить мнение большинства людей, то все сказали бы, что остановить поезд — трудно. Это неверно: остановить поезд — легко. Я некоторым образом содействовал беспокойству железнодорожных пассажиров и бессоннице служащих «Компании Экспрессов». Единственные неприятности, связанные для меня лично с налетами на поезда, заключались в том, что недобросовестные люди надували меня, когда я тратил доставшиеся на мою долю деньги. Об опасности не стоит говорить, а беспокойство нам было нипочем! Одному человеку однажды чуть-чуть было не удалось остановить поезд. Двоим это удавалось иногда. Трое могут это сделать, если они — достаточно расторопные парни. Но пять человек — вот настоящее число! Выбор места и времени зависит от разных обстоятельств.

Первый налет на поезд, в котором я был замешан, имел место в 1890 году. Может быть, путь, который привел меня к участию в этом деле, даст вам некоторое представление о том, как дебютируют железнодорожные разбойники. Из шести западных аутло нас было пять ковбоев, оставшихся без дела и работы, а потом свихнувшихся, и один преступный тип с Востока. Этот последний был одет, как преступник, и выкидывал разные подлости, — отчего и обо всей банде пошла дурная молва. Проволочные заграждения и nesters создали пятерых налетчиков, а дурное сердце — шестого.

Джим С. и я работали на 101-м ранчо в Колорадо. Nesters выживали скотоводов. Они забрали землю и поставили должностных лиц, с которыми трудно было ладить. Мы с Джимом, убегая однажды на Юг от объезда, направились верхом в Ла-Хунта. Там мы немного позабавились, не причинив никому никакого вреда, как вдруг вмешалось фермерское управление, которое пожелало нас арестовать. Джим застрелил помощника шерифа, а я как бы помогал ему в его аргументации. Мы бились, двигаясь вверх и вниз по главной улице; милиции все время адски не везло. Наконец мы бросились вперед и прорвались к ранчо, расположенному на Серизо. Мы ехали на лошадях, которые если не могли летать, то во всяком случае могли догнать птицу.

Через несколько дней отряд милиции из Ла-Хунта явился в ранчо и потребовал, чтобы мы пошли с ним. Жители ранчо были за нас, и пока мы. отказывались, весь дом был изрешечен пулями. Когда наступила темнота, мы влепили милиционерам пачку пуль и ушли в горы.

Они, наверно, догадались, что мы ушли, и нам пришлось дрейфовать, что мы и сделали, кружным путем спустившись в Оклагому.

Ну, там нам ничего не удалось заработать; когда же пришлось тяжело, мы решились оборудовать небольшое дельце с железными дорогами. Джим и я соединились с Томом и Айком Мур — двумя братьями. Я могу назвать их имена, так как оба умерли. Том был убит при ограблении банка в Арканзасе; Айк же погиб во время более опасного времяпрепровождения: он рискнул пойти на танцульку. Мы выбрали место на Санта-Фе, где был мост через глубокую речку, окруженную густым лесом. Все пассажирские поезда забирали воду в одной из водокачек в конце моста. Это было спокойное место, так как ближайший дом находился на расстоянии пяти миль. Накануне набега мы дали отдохнуть лошадям и составили расписание, как нам взяться за дело. Наш план был очень плохо разработан, так как никто из нас не участвовал раньше в ограблении поездов. Скорый поезд в Санта-Фе должен был быть у водокачки в 11 часов 15 минут ночи. В одиннадцать Том и я залегли с одной стороны пути, а Джим и Айк — с другой. Когда показался поезд, и его передний фонарь бросил свет далеко вдоль пути, а из паровоза повалил пар, мне сделалось совсем дурно. Я охотно бы согласился даром работать на ранчо в течение целого года, лишь бы не участвовать в этом деле. Некоторые наиболее смелые люди по этой специальности впоследствии говорили мне, что в первый раз они чувствовали то же самое. Паровоз едва успел остановиться, как я прыгнул на его подножку с одной стороны, а Джим — с другой. Как только машинист и кочегар увидели наши ружья, они сами, до нашего приказа, подняли руки вверх и просили не стрелять, обещая сделать все, что мы захотим.