Шестая сторона света - [41]

 — Твой папа совсем не строгий! — улыбнулся я.

 — Хотела бы, чтоб он был строже. Добрый слишком.

 — Разве это плохо?

 — Хорошо для тех, кто пользуется добротой. А ему плохо.

 — Из-за мамы?

Алтынай неоднозначно повела плечами.

Тут я себя мысленно отругал. Нашёл о чём говорить с девчонкой, о проблемах её родителей! Этак можно отбить всё желание целоваться и обниматься.

Но я ещё плохо знал Алтынай. Вместе с надуманной строгостью у неё было намерение доводить любое дело если не до конца, то до определённой точки завершённости.

Земля мелко затряслась, Алтынай испуганно остановилась.

 — Не бойся, это состав идёт.

 — Нас размажет! Я читала про гиперзвук. Нас одной воздушной волной унесёт, и мы…

Я заткнул её поцелуем. Оторвавшись от губок, напряжённых от ожидания моего ответа, уверенно произнёс:

 — Иди спокойно, как шли раньше.

 — Но поезд…

 — Алтынай, путевые обходчики это не расходный материал, как батарейки для фонарика. Думаешь, нас кидают на смерть под днище поезда, а потом набирают новых?

Земля затряслась сильнее. Каждый наш шаг слегка подбрасывал нас вверх, будто шли по батуту. Я сделал зловещее лицо:

 — Так и есть. Мы обречены.

 — Лех, прекрати! — взвизгнула Алтынай и стукнула кулачком в плечо, сбив-таки дыролов с монорельсы.

Я сделал ещё более зловещее лицо:

 — У нас есть шанс выжить. Нельзя терять ни секунды!

И побежал, утягивая Алтынай за собой.

Она оглядывалась назад, будто поезд вот-вот нас настигнет. Страху добавлял ощутимый поток воздуха. Его давление нарастало, толкая нас в спину.

Я резко свернул в незаметный в тени Г-образный рукав и крепко прижал Алтынай к стене. Схватил запястья, не давая ей ударить меня. Каска Алтынай расстегнулась и упала на землю, где мелко задрожала, постукивая о гравий, словно тряслась то ли от холода, то ли от страха.

Воздушный поток достигал рукава. Завернул за угол Г-образного рукава. Наткнулся на нас, целующихся, и растаял, разметав напоследок волосы Алтынай.

Каска на земле уже не просто мелодично стучала о гравий, но и подпрыгивала, с глухим стуком падая обратно.

Гул состава оглушил непривычную Алтынай, она расслабила руки, прекратив сопротивление. Я продолжал вдавливать её в стену своим телом, просунув свою ногу меж её ног. Сначала она зажимала губы, но вскоре поняла, что мы в безопасности, и стала отвечать на поцелуи.

Стены Г-образного рукава тоже тряслись. За ними грохотал состав, будто мимо нас проносилась бестолковая жизнь, а мы спасались от неё в своём мире, питаясь энергией вырабатываемой моторчиком счастья.

Хаотичные порывы ветра всё чаще врывались в наше убежище. Я стянул лямки комбеза Алтынай и просунул-таки руку под маечку.

Попадающий в Г-рукав ветер стал тёплым, будто кто-то время от времени открывал дверь в сауну, температура в которой нарастала между каждым открытием.

В туннеле образовался характерный вакуум, но в рукаве воздух остался, хотя сделался тонким. Алтынай с непривычки стала глубже дышать, а я закрывал ей рот поцелуями, делясь своим воздухом.

В зависимости от длинны отрезка туннеля, проход состава занимал секунд двадцать. Этот состав шёл все сорок, вероятно, тот самый «киевский», на который Алтынай не села.

Хорошо, что она не осталась по ту сторону окна.

10

Так как мы отлынивали от работы, предпочитая целоваться, а не отмечать в путевом листе микротрещины, то на пересечение пришли вовремя, не смотря на то, что вышли на обход позже положенного.

Незнакомый любитель попсы, заменяющий Лебедева, уже поджидал нас. Мне было неинтересно с ним общаться. Но неписаный кодекс обходчика регламентирует такие встречи. Когда ты бродишь половину дня в одиночестве, то встреча с коллегой — самое приятное событие.

Моё приятное событие шло со мной за руку.

Как настоящий обходчик, Алтынай спросила у незнакомца:

 — Что слушаешь?

 — Рики Мартина.

 — Он классный.

Незнакомец поддакнул:

 — Люблю латинскую музыку.

Мы втроём уселись на монорельс. На этот раз я захватил бутерброды и для Алтынай. Утром, когда собирался на перрон, отец удивлённо взметнул бровь, глядя на мой двойной запас провианта. Наверное, подумал что-то воспитательное, мол, растёт организм, требуется больше еды.

Незнакомый обходчик назвал своё имя ещё в первую встречу, но я не запомнил. Сегодня он рассказал, что про Лебедева до сих пор ничего не слышно:

 — Писали ему домой, ответа не было.

Алтынай всплеснула руками:

 — Куда же он пропал?

 — Родители в милицию написали заявление. Те приняли. Объявили поиски.

Алтынай повернулась ко мне:

 — Странно, Лех, твой лучший друг пропал, а милиция тебя не вызвала.

Я осторожно ответил:

 — Он, может, и не пропал. Лебедев умнее всех нас.

Незнакомый любитель попсы спросил:

 — Поговаривают, что он наркоман. Лежит, обдолбанный, где-нибудь в притоне, на верхних этажах стоэтажек.

 — Сам ты наркоман. Лебедев даже пиво редко пьёт.

Не стал рассказывать, что знаю о попытках Лебедева отыскать архаичный туннель. Был уверен, что мой друг проведёт два-три дня в туннелях и вернётся ни с чем. Тогда я с превосходством заявлю: «Я же говорил».

Сделал себе мысленную пометку, что надо сходить к родителям Лебедева, намекнуть, что сын вовсе не пропал, а занят кое-какими делами.