Шесть серых гусей - [99]
— Я не обольщаюсь, сержант, — вздохнул Пол.
— Тогда зачем?.. — начал было Петтигрю.
— Как всегда, для того, чтобы потом иметь возможность сказать, что я сделал все, что мог… Скажите, «Невеста» — это наш позывной?
— Да, господин капитан. Его сообщили мне в последний момент и специально для этой поездки. Моему командиру известно, что я помолвлен. Или, может быть, он захотел подшутить над нами, потому что знает, что мы с вами хорошо ладим друг с другом.
Пол не ответил на шутку.
— Когда вы вызываете штаб Французского экспедиционного корпуса в Венафро, то вызываете офицера, ответственного за связь между армиями?
— Само собой, господин капитан. Я работал с лейтенантом Вуазаром из штаба генерала, потом с лейтенантом Обрио, женщиной-офицером, прекрасно говорящей по-английски, у которой еще такой приятный голос, а теперь снова дежурит лейтенант Вуазар.
— Когда он сменил женщину?
— Как минимум две недели назад, но никогда нельзя знать заранее, кто будет у аппарата Венафро. Я хочу сказать, что французы очень мобильны. Ездят по очереди на передовую и аванпосты, а генерал Жюэн передвигается по всему фронту, и не всегда возможно за ним угнаться. Поэтому нельзя попросить к телефону кого-нибудь конкретно. Чувствуется, что они воюют, а не рассуждают о том, почему топчутся на месте, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Молодой сержант в выражениях не стеснялся, и в его искренности, в его гнусавом голосе нью-йоркского кокни было что-то, что интриговало и забавляло Пола. Тонкое безбородое лицо, усыпанное веснушками, делало его похожим на Перри Уинкля, любимого героя комиксов, которые Пол читал, когда гостил у дедушки в Балтиморе.
— Жюэн — это человек, — продолжал Петтигрю. — Он рыжий, как Беби Рут103, самый великий игрок, какого я знаю.
— Генералу будет приятно, что его сравнивают с Беби Рутом, — ответил Пол убежденно.
— Когда Беби подписал контракт с «Нью-йоркскими янки», родители праздновали это всю ночь! Но мы ходили не только на стадион «Янки», мы ходили смотреть, как играют «Гиганты», а иногда и на «Бруклин доджерс». Но редко. У моего отца есть автографы всех «Босых»: Джо Джексона, Лу Герига, Джо Димаджио, но больше всех он любил Беби. Отец обещал, когда я вернусь домой, подарить мне бейсбольную биту с его автографом. Так вот, у Жюэна почти такая же реакция и дар предвидения, как у Беби Рута.
— Бейсбол немного похож на крокет?
— Ну что вы, господин капитан! — оскорбился Петтигрю.
— Ну, ведь и там и там есть подающий, бита, мяч… Ладно, ладно, молчу.
Дождь кончился, вокруг журчали ручейки. Дорога резко сворачивала и круто шла вниз.
— Скажите, не этот ли отдельно стоящий дом мы ищем? Там, чуть ниже, в стороне от дороги? Кажется, над дверью сохранилась табличка…
Петтигрю, прикрыв глаза рукой, вглядывался в ту сторону, куда показывал Пол.
— На ограде сада написано: «Вперед, Бартали!» Кто такой Бартали?
— Нет, я говорил о табличке над входной дверью!
Пол снова взял в руки бинокль.
— «Зубоврачебный кабинет», — прочел он громко. — Поехали, у нас мало времени.
Они медленно спустились по склону и припарковались на узкой площадке, отделявшей дом от дороги. Дом был совершенно цел и, несмотря на скромное крыльцо, казался более солидным и богатым, чем остальные дома деревни.
— Эти ребята всегда забирают себе самые удобные помещения, — заметил Петтигрю.
— Его защищает склон, поэтому генерал его и выбрал… Устанавливайте вашу технику, сержант. Сразу после разговора с генералом мне надо будет связаться с Презенцано. Постарайтесь, чтобы немцы вас не укокошили!
— Я немного рискую, только когда устанавливаю антенну на крыше, но сегодня, чтобы меня задело, мне должно очень уж не повезти! — ответил Петтигрю, разматывая провода.
Пол смотрел, как юный любитель бейсбола входит в дом. Оставшись один, он прошелся по площадке, старательно обходя лужи. Горизонт на юге по-прежнему закрывали плотные тучи.
— Мой бедный монастырь, — прошептал он. — Я все сделаю для того, чтобы попытаться тебя спасти, но, может статься, так тебя и не увижу.
Когда он переступил порог дома, в тишине звякнул дверной колокольчик. Тесная прихожая вела в комнату, которая когда-то скорее всего служила приемной: на полу в беспорядке валялись связки старых номеров газет «Маттино» и «Рома». Казалось, хозяева оставили дом в спешке, а уже потом он был разграблен. В комнатах совсем не было мебели, как в квартире Амброджио Сальваро в Неаполе. На стенах висела только одна гравюра в рамочке с разбитым стеклом, на которой были изображены два ангелочка с «Сикстинской мадонны». Они не соответствовали мрачной атмосфере заброшенной комнаты и словно хотели улететь за тучи, спустившиеся в долину. Пол несколько минут в задумчивости рассматривал их. В каком темном погребе сейчас сама «Сикстинская мадонна»? В каких заброшенных катакомбах замурованы лукавые ангелочки Рафаэля? В какой ледяной крипте, в какой шахте в Курляндии или Тюрингии? Можно было быть уверенным в одном: немцы не стали, как некоторые, тянуть до последнего, чтобы подумать об укрытиях, в которых можно спрятать в случае чего сокровища музеев… Увидят ли еще когда-нибудь свет эти знаменитые произведения, которые, восстав из небытия, покажутся благодарному зрителю еще более трогательными и великолепными? Он слышал, как на втором этаже суетится Петтигрю, устанавливая свои антенны. На низком столике еще лежал старательно заполненный журнал посещений. Он был открыт на 14 декабря. Странно, именно в этот день он встретил Сабину. Страницы покоробились от влаги и запылились.
