Шесть рассказов об исчезновении и смертях - [18]

«Ученики сожгли его тело и разошлись. Прах развеяло ветром, а кости растащили бездомные волосатые собаки. Теперь трудно отыскать то место, известно только, что это один из окрестных пустырей, там всегда чем-то смердит, потому что люди из касты птицеловов и нищих собираются здесь на ночлег, устраивают отхожие места и свальные оргии, попирая своими нечестивыми задами священный пепел Дхармокирти».

Так повествует в «Истории» мудрый всезнающий Таранатхи о том, как погребли великого логика Индостана, одно из «шести украшений буддизма».

Его последователи, те, кто жил за монастырскими стенами, рассеялись по свету: Девендрабудха написал главу «О восприятии», которую своевольно включил в книгу наставника, трактат «Праманавартика», Шакьябуддхи написал комментарий к главе «О восприятии», где приказывает потомкам понимать все мысли мудрецов буквально, Прабхабуддха написал комментарий к творению Шакьябуддхи, дополнив его в конце таблицами и диаграммами, аллегорически изображающими «благородный восьмеричный путь», этот предыдущий труд уже через три года прокомментировал Винитадева, убежавший вскоре от чумы и террора брахманов на остров Ява, где успел сочинить работу по тантрическому ритуалу, воспев в ней храмовое соитие на вульгарном санскрите и разбавив весь труд цитатами друзей и предшественников в самых неожиданных местах. Появившийся сто лет спустя талантливый Дхармоттара, прочитав все перечисленные сочинения, назвал их лживыми и поверхностными. Взамен им он создал новый текст — «Великий комментарий», где сложностью мысли и глубиной выводов почти достиг самого Дхармокирти. Однако сегодня можно сказать, что Дхармоттара, создавая шедевр, высказывал свои мысли не о самом труде великого логика, а о том, что он думает по поводу нескольких комментариев, дошедших в неполном виде из-за пожаров, наводнений, жучков-вредителей и ко всему прочему значительно сокращённых переписчиками, часто путавшими «дхарму» с «драхмой». Ещё один выдающийся адепт Гье-шаб написал около ста книг (!), разобрав все предшествующие сочинения (!) и предшествующие предшествующим (!), толкуя каждую мысль в мистическом духе, на отрывистом языке тибетцев, указав, что любая буква Дхармокирти есть заклинание и мантра, способные приводить в транс.

Так первоначально должна была (в черновике именно так) кончаться книга Негрели. Выше были продемонстрированы некоторые выдержки, пусть не всегда исчерпывающие. За месяц до смерти Негрели, по словам Катажины Гаевской, стал критически относиться к своим идеям, построениям, а в конце концов, полностью пересмотрел план книги, всерьёз подумывая о новом финале.

«Очевидно, что изучение жизни Дхармокирти, — писал приват-доцент, — выдвигает несколько проблем, интересовавших ранее исследователей лишь постольку поскольку. Первая сводится к тому, является ли жизнь никогда не существовавшего человека предметом научного изучения (вспомним Гомера, Пенелопу, Ромула и Рема и т. д.). Вторая: если человек действительно существовал, но всё, что о нём известно, дошло до нас за многие столетия либо сильно преувеличенным, либо ловко фальсифицировано, то можно ли, опираясь на эти отдельные факты, создать объективную картину действительности? И третье, наиболее важное: если весь этот процесс состоит в накоплении лжи, преувеличенной лжи, непроверяемых фактов, натяжек, если каждый новый день несёт в себе опровержение предыдущего, то как мне устоять в потоке заблуждений, соглашаясь только с одним — ведь в прошлом что-то было, ведь это что-то разорвало мой мозг. Но что это?»

Эти строки были написаны на манжете в вагоне пассажирского поезда Прага — Вена. Со своей любовницей Катажиной Гаевской Негрели спешил в столицу Австро-Венгрии для встречи с душеприказчиком «кружка Кемпелена» Абрамом Блюмом, хранившим ценные бумаги. Блюм при встрече долго торговался, не показывая материалы и не соглашаясь на цену, предложенную за отдельные статьи конкретных авторов, советуя купить всё оптом. После этого предложения дело застопорилось, купец и клиент расстались. Но в два часа ночи 15 июля Негрели поднял Блюма с постели, чтобы вручить ему требуемую сумму.

Утром Блюм узнал, что Негрели умер от разрыва стенки аорты в одиннадцать часов вечера 14 июля, что подтвердили врач, Гаевская и горничная гостиницы «Бенарес». Более того, бедняга умер, составляя положительный отчёт по материалам «кружка Кемпелена», купленным только в два часа ночи 15 июля.

Пиджак

Это случилось в Москве, в холодные апрельские дни 1987 года. У вольеры с бегемотом, плескавшимся в бурой, мутной воде, стоял невысокий человек, вцепившись хищными руками в металлическую сетку. Посетитель ждал, когда же бегемот вынырнет, и с грустью плевал в воду. Наконец из воды показалась массивная морда с двумя сверлящими глазами, расположенными на затылке. Пасть раскрылась, обнажив квадратные зубы и нежно-розовую гортань — казалось, что бегемот произнёс неслышно: «Да!»

Посетитель отшатнулся от сетки. Он провёл ладонью по лбу и быстро зашагал от вольеры к выходу, покачивая головой. Человек обернулся только на крик африканского грифа. Его губы произнесли тихо, таинственно: «Да!»