Шесть полубогов Теулеа - [11]

Неназванный бог устраивал знать — как мирное крестьянское божество. Но как идол восстания, требующий человеческих жертв… это, знаете ли, совсем не то. Да и чужинцы в качестве союзников королю нравились больше, чем полубезумный ихи. Так что Баван отправил в стан мятежников рыцаря Дену.

Рыцарь повел себя вполне разумно. Выяснив, что на базу не проникнуть, он не стал городить огород и вызывать Тсиифара на поединок, а дал ему несколько дельных советов. В результате Мокош оказался в лагере.

Алексей в ответ пересказал события, произошедшие с того момента, как к посольству пришел макурт. Бородач выслушал его с напряженным вниманием. В самых драматических местах он хлопал себя по бедрам, цокал языком, отпускал замечания.

— Вы сами виноваты, — вздохнул он, когда Мокош закончил рассказ. — Ну разве можно так безоглядно доверять разным проходимцам?! Видите, к чему это привело? Кровь вашего кнехта на вас, говорю вам, и это правда. Повторите, пожалуйста, еще раз, что сказал Кушир.

Алексей терпеливо повторил. Рыцарь согласно закивал:

— Да, понятно. Ага. Дело в том, что в языке тшиинов у каждого слова лишь одно значение. Если тшиин захочет солгать — ему придется говорить ложными словами. — Дена заколебался, видимо, прикидывая — стоит ли выдавать тайну? Наконец решился: — К примеру, «конь» — это «фарах», но если хочешь продать коня, который стар и давно охромел, о нем надо сказать «туусинайа». Это все истина, так. Дословно это — «лошадь серовато-сизой масти, не способная дать потомства», да. Вы представляете, как мы обрадовались и ужаснулись, узнав ваш язык? Язык, на котором правда и ложь выражаются одними словами?..

— Хм… Тогда объясните мне один парадокс. Кушир сказал, что Стивен жив и в добром здравии.

— А-а… — В полумраке нельзя было разглядеть лица рыцаря, но Алексей знал, что он улыбается. — Кушир-хитрец… Знаете, Алсей, у нас есть сто семнадцать слов, обозначающих человека и его состояния. И я правду говорю. В Айтаайлиле слово «макурт» под запретом; на все сто семнадцать значений говорят одно: «живой». Это да.

— А доброе здравие?

— Бывает доброе здравие, а бывает — злое, ага. Злое — когда человек рассержен, завистлив. Некоторые болезни — тоже злое здравие. Это все правда. Если бы Стивен болел проказой — ну, тогда да… а охра макурта не заразна, лгу я.

Первоисследователь усмехнулся: наивные уловки варваров… Вот только люди десятилетиями так поступают. Не скажут — «война», скажут «конфликт». Не «наступление» — но «операция». Не «вторжение и захват чужой страны», но «акция по умиротворению».

Умиротворение… Хотел бога умиротворить…

— Что же мы будем делать, Дена?

Рыцарь достал браслет Карела и положил на шкуру:

— Это я посоветовал Тсиифару послать макурта к чужинцам. Мой замысел удался, ихи Каарил оказался смельчаком и отправил это с мертвецом. Это все правда. Тсиифар заклял браслет, чтобы он отпугивал Стража Немоты. Ихи Каарил приходил в лагерь с этим браслетом. Затем возвращался обратно в порчу. Да.

— Так он был здесь? — встрепенулась девушка.

— Тсиифар морочил тебе голову, Тася. Ихи Каарил стоял в двух шагах от тебя, а ты не видела. Клянусь Целительницей, хреновые из вас ихи, ага! — И он добавил, глядя на первоисследователя: — Я хотел поговорить с Каарилом. Не вышло. Ты должен пробраться в порчу, выяснить, что произошло, да. Отчего восстал Неназванный бог. Порча пропускала Каарила — она пропустит и тебя. Я уверен, что так. Завтра ихи Батини прикажет скормить тебя порче — не зевай, Алсей!

* * *

Все вышло, как сказал рыцарь. Мокош брел через предрассветный лагерь сектантов, дивясь разбойничьему равнодушию. Никто не глядел ему вслед, никто не бил тревоги. Повстанческий пророк даже не снизошел до чужинца и приговор объявил, прислав Сиригу. Отныне путь первоисследователю оставался один.

В порчу. Так называли тшиины базу землян.

Из ночного разговора выяснилось, что в саму базу тшиинам пробраться не удалось. Тсиифар навел на персонал морок, заставив их выйти наружу — под макуали бандитов. Охранная автоматика базы работала исправно — ни святым, ни пророкам, ни даже аскетам не удалось войти внутрь. У Карела отобрали браслет с паролями, но это ничего не дало. Опознавательные коды настраивали индивидуально, и никого, кроме Ненашева, электроника не впускала. Батини потерял несколько человек, пока вернул браслет.

Что произошло дальше и зачем пророку потребовался Карел — этого Дена сказать не мог.

Это и предстояло выяснить.

Дороги к базе Алексей не знал, да это и не было нужно. Заклятие Тсиифара работало исправно. Немного поплутав, Мокош вышел к сломанному флагштоку.

Клочья изодранного орденского флага уныло плескались по ветру. Меж сосен повисла стальная паутина радара; иссеченный макуалями вездеход застрял на дороге.

Привалившись спиной к колючей проволоке, у забора сидели люди. Два черных, два охряных — не иначе макурты. Когда первоисследователь подошел поближе, один из черных облаком поднялся в воздух, оставив после себя поблескивающий костяк.

В небе угасала последняя утренняя звезда.

«Очернил белизной в тонкость», — мелькнула в голове мысль. Вот она — белизна. И тонкость. Рой трупных пчел. Еще несколько роев кляксами висели в розовеющем небе.